Ты сказала, что хотела бы стать оригамистом.

А почему не стала?

— Я не знала, хватит ли мне бумаги.

После этого мы, как рыбы в ручье, время от времени скользили друг мимо друга. Вечер там, вечер тут, чтения. Ты всегда была вежлива и рада встрече. Я тоже. Я не думал, что однажды трахну тебя (но, в принципе, имел это в виду). Как-то я встретил тебя с тем, за кого ты вышла замуж, и ты казалась счастливой, и я подумал, что я болван. Ты только что вернулась в страну, в маленький городок на востоке, а я приехал туда на какое-то литературное мероприятие, куда никого больше не пригласили, и выступал там с речью, и в смешных местах не смеялся никто, кроме вас двоих, и я был так признателен, что мы потом пошли пить вино, и это был долгий вечер, и мы встретились выпить еще на следующий день, и на следующий, до тех пор, пока я не уехал.

А потом, когда я встретил тебя в следующий раз, спустя несколько месяцев, в городе, где не было реки, ты изменилась. Думаю, что ты не была менее счастлива, я вижу такие вещи. И тут они выгнали тебя из отеля. И все случилось.

Ты оказалась у меня, и я видел, тебе понравилась пустота моего жилья, его голые полы, единственное кресло, книжные полки, шкаф с необычными музыкальными инструментами. Ты отметила зеркало в спальне, его расположение на стене напротив изножья кровати. И что оно отражает. А я уже представлял тебя в нем. Я думал, будешь ли ты позировать для меня, для зеркала и для себя, и, когда мы стали спать вместе, убедился, что будешь. Я был чуть-чуть разочарован, но у меня не было женщины — а их было много, — которая так бы не делала. Кроме, может быть, моей жены, но ее больше нет.

Я заварил чай; легкая травяная смесь, потому что ты не пьешь кофе. Вскоре это тоже изменится, ты пристрастишься к черной жиже, заваренной густо и крепко. Мы болтали на веранде; тебе нравилось, что у меня много цветов и растений в горшках и что они все прекрасно растут. Я слежу за домом.

— Спасибо, — сказала ты, — что приютил меня.

Я сказал, что это ерунда и что я тебе очень рад.

Позже, перед тем как ты собралась идти в душ, я зажег в ванной цитрусовую свечу. Я решил, что тебе нравятся такие штуки, и так оно и оказалось. Проще простого.

Тем вечером, когда ты переехала ко мне, мы были на литературном приеме, где много выпили. Я еще и много курил. Предложил и тебе, но ты отказалась без всяких объяснений. Но алкоголь зашел крепко, быстро и глубоко. Я пил красное, стакан за стаканом, а ты темный стаут прямо из бутылки. Все вокруг тоже набрались. Включая поэтессу, которая тем вечером читала свою только что изданную книгу. Кто-то начал плясать на столе. Музыка была жуткой и старомодной, но мы танцевали и под нее. Ты в своем платье, туфлях и повязке на голове была прелестна. В какой-то момент ты прижалась головой к моей груди и замерла так на какое-то время. Какая нежность. Но штука в том, что в такие моменты я всегда думаю, что это мило и трогательно, а оно вовсе не так. Почувствовать любовь так просто. И я знал, что ты засасываешь себя в это, потому что сама находишься в великой печали, и что я могу поделать, кроме как позволить тебе упасть в этот водоворот, чтобы унестись куда-то еще, что бы там ни оказалось. Той ночью мы не спали вместе, но я лежал рядом с тобой. Я не оберегал твой сон, но обнимал тебя.

На следующий день мы проснулись, поцеловались и больше не вылезали из постели.

Мы сделали все остальное, но я так и не трахнул тебя. Пока. Даже при том, что ты умоляла и мне нравилось слышать эти просьбы, исходящие из твоего рта. Потом мы вымылись, поели, выпили свой чай и кофе и нашли себе книжек для чтения. Ты взяла одну из моих, и в какой-то момент я взглянул на тебя, а ты смотрела на меня, зажав рукой страницу. Ты плакала. Когда я спросил почему, ты указала на строчку в книге. Там было про реку, и умерших, и про то, как они приплывают к нам во время дождя. Мы оба долго молчали. Тем вечером, накануне твоего отъезда, мы вышли поужинать. И кто бы не решил, глядя на нас, что мы вместе? Разве что люди в том ресторане часто видели меня с разными женщинами, так что, скорее всего, не обратили внимания. Но я всегда ощущаю эту тяжесть надежды на своей руке. Ну почему все всегда думают о большем, чем есть сейчас?

Это бесполезное занятие, потому что нет никакой уверенности в том, что случится в промежуток от одной минуты до следующей. Я-то знаю. Со мной так и было. Моя жена сказала, что встретит меня позже, за ужином, но этого так и не случилось. Так что, когда ты приходишь, вся отягощенная ожиданиями, я могу разделить с тобой лишь ту малость, что возникает, когда мы погружаемся во что-то новое. Когда наши тела еще свежи друг для друга. И тут не будет ничего больше — или же будет все. Я отказываюсь об этом думать. Будущее будет таким, каким будет, и так бывает всегда.

Потом ты исчезла из моего дома, как шепот.

А когда ты вернулась месяцем позже, я встретил еще кого-то.

Это жизнь, что поделать? Никто не может остановить ее течение. Ты вступаешь в поток, и то, что ждет на твоем пути, встретит и коснется тебя, а иногда даже останется. Я не слишком размышляю о том, что касается меня. Если это случилось, оно случилось. Своего рода вера в природу или поток, если нечто подобное существует. Мы не можем управлять погодой. Мы плывем туда, куда дует ветер.

Так уж устроено.

Ты вернулась со своим чемоданом и сияющей ниткой искусственных жемчужин на шее, и что я мог поделать? Это был акт спасения. Как я мог отказаться? Когда ты была тут, спелая, готовая и вся настолько моя, что я едва вынес это.

А еще я подумал, что это удобно. Ни больше ни меньше.