Православие и национальная идея

Две крайности демонстрирует нам в настоящее время общественная жизнь, когда речь заходит о национализме. В первую очередь позиция, согласно которой Православие как религия, не знающая ни эллина, ни иудея, в принципе индифферентна национальной идее или даже враждебна ей. И, во-вторых, провозглашение примата расовой принадлежности над духовными ценностями, своеобразный поиск «истинной русской крови», «племенной родословной». Стоит ли говорить об ущербности обоих направлений, коих роднит какаято крайняя односторонность и ограниченность мировоззрения, рождающего этих больных детей человеческой мысли? Повидимому, стоит, если патриотизм – неотъемлемая часть национального самосознания – начинает признаваться антиканоническим учением и вообще «ересью», а наиболее массовым проявлением национальной идеи в наши дни становятся демонстрации скинхедов.

Церковь действительно не акцентирует внимания на расовых, племенных различиях, проповедуя слова Спасителя об образе Божием, запечатленном в каждом из нас. Но относятся эти замечательные слова в первую очередь к завету Христа о любви человеком ближнего своего. И понимать их следует применительно к нашей теме в том смысле, что вне зависимости от цвета кожи и народности каждый, рожденный на земле, может спастись, исполняя Новый Завет. Православие возносит человека в область духа, предлагая ему презреть земные, ограниченные блага. Но оно, отнюдь, не призывает к отрицанию земного бытия или природных различий, какие Господь положил между всеми нами. Во имя небесной жизни Церковь призывает к земному подвигу, не отрицая ни природный мир, созданный Творцом, ни его законы и закономерности. Церковь, конечно, есть первое отечество. Но разве рядом нет и не может быть отечества земного? Неужели, создав Церковь, Христос проклял государство?

Внешне нация представляет собой феномен, в основе которого лежат материальные, качественные критерии: место проживания человека, его антропологические особенности, привычки, специфика быта и рода занятий, характер. Но над ними возвышается область духа. И органическое сплетение земного и духовного начал формирует определенную национальную культуру. В свою очередь культура возможна там, где нечто культивируется, т.е. там, где у человеческого сознания имеется внутренняя потребность и способность перейти в область идеального, признать над собой некие нематериальные, абсолютные категории: свойство, проявляющееся у разных народов в очень разных степенях, достаточно сравнить их историю. Совокупность этих идеалов, то содержание, какое народность вкладывает в них, способы их достижения и создают народную личность, именуемую нацией. Высота идеалов определяет и величие нации. Как явление культуры, нация есть сила консервативная, имеющая в своей основе завет, память, т.е. опять же дух. Поэтому нация и религия суть неразделимы. И по верным словам Ф.М. Достоевского, религиозная идея и создает нацию.

Национальное самосознание неминуемо проходит через стадию отрицания всего чужеродного, не свойственного ему, и это вполне естественно. Точно так же ребенок начинает осознавать себя в окружающем мире, только выделив собственное «я». Это – свойство нашей человеческой природы, поврежденной грехом, проявление первородного зла, которое Господь обращает в добро, поскольку идея нации содержит в себе не только отрицательное стремление, но и собирательное. Иначе процесс собирания неопределенного числа людей в единое духовнородственное сообщество замер бы, в лучшем случае на стадии семьи или рода. И главный вопрос заключается в том, как происходит этот процесс и по каким критериям наступает отторжение этой группой от себя других людей.

Отрицание знает разные подходы и далеко не всегда обусловлено эгоистичными и враждебными мотивами. Людей объединяет общность крови, языка, культуры, места жительства. Это – совершенно естественный процесс. И в этом отношении роль христианства едва ли может быть переоценена. Признавая каждого из людей сыном Божиим, заповедуя не убивать иноверцев, но любить их, видеть в них своих братьев, Церковь во многом устраняет грубые материальнорасовые критерии солидаризации народностей, наделяя христианскую нацию ролью потенциального имперского мессии, призванного объединить все человечество в рамках единой православной государственности под сенью единой власти. В православной нации также присутствует момент отрицания чужеродных тел. Но отрицания во имя Бога, Добра, во имя всечеловечества и вечного спасения. И через это отрицание через Христа вновь возрождается любовь, которая и есть любовь истинная, христианская.

Бывает, нация сталкивается с чемто качественно для себя чуждым. Тем, что угрожает самому ее существованию. Например, с другой, враждебной культурой, основывающейся на совершенно иных духовных идеалах и вероисповедании. В этом случае отрицание становится способом самосохранения нации, самобытных начал ее духовной жизни. Здесь война культур, вер, характеров, кто кого победит, «или – или». И такая борьба не может изначально оцениваться негативно со стороны Церкви как некое проявление гордыни и животных инстинктов.

Церковь также не признает отвержение по расовому признаку, как не признает и механического объединения всех народностей в некое искусственное космополитическое и безрелигиозное целое, справедливо полагая главным для себя критерием сохранение православной культуры и нации, ее носительницы. Церковь признает православное государство своим могущественнейшим защитником, поддерживает и укрепляет национальную идею. И когда государству угрожает смертельная опасность, она освящает войну во имя справедливости, во имя Христа. Во все времена Церковь неоднократно являла пример величайшего национального героизма, патриотического самопожертвования, не только сплачивая вокруг себя православную нацию в тяжелейшие минуты, но и выступая буквально ее создателем, например, Руси. Как забыть преподобного Сергия Радонежского, св. патриарха Гермогена, св. Филарета Московского, св. и праведного Иоанна Кронштадтского? Стараясь стереть из нашей памяти эти уникальные имена, не уничтожают ли противники национального, православного патриотизма той основы, на которой зиждется живая земная Церковь? Не губят ли они тем самым нашу Церковь, не желая замечать, во что превратились некогда величайшие Поместные Церкви Востока, находящиеся ныне под властью турок?

Наполненная православным духом, русская нация невероятно высока по степени своей культуры, всегда склонна к принятию в себя все другие народы и народцы. Но как только духовная основа нашей нации начинает истощаться под влиянием светских, материальных веяний, так вскоре в нации начинает первенствовать мотив отрицания во имя себя. Христианской любви здесь больше нет, разрушается духовная основа нации, идея православного всеединства уже не может пробить каменное сердце, а здоровое чувство национализма перерастает в шовинизм и расизм.

Именно этим и объяснима та безудержная, животная ненависть, какую проявляют в наши дни люди, выросшие без Христа, не дошедшие до Церкви. В нас присутствует живая потребность в духовной жизни, врожденное в каждом великороссе инстинктивное чувство государственности, желание организованной и справедливой власти. Но они, к сожалению, не подкреплены сегодня ни административно, ни идеологически, ни духовно. Загнанное положение нашей нации в мире, глумление над нашими соотечественниками в ближнем зарубежье и даже у себя дома вызывает естественную реакцию пробуждения национального самосознания.

Но без Церкви, без обращения к традиционным христианским основам нашей национальной государственности эти стремления порождают только тот псевдонационализм, который либеральствующая публика рада выставить на всеобщее осуждение и посмешище в качестве отрицательного образчика, живого пугала. И тут же приписывает этот результат Церкви в качестве плода ее деятельности, хотя ясно, что это ложь. Чем дольше наш нынешний русский патриотизм будет носить характер больного, горделивого самовозвеличения, перманентно переходящего в язычество и оккультизм, тем меньше шансов остается нам для того, чтобы воссоздать свою былую славу и величие, быть достойными памяти предков. Они шли за Христом и создали Святую Великую Русь, мы же забыли Его и, как следствие, потеряли себя.

…Наше государство тяжело больно, дух наш во многом поражен. Но через Церковь, через возрождение нашей национальной, государственной идеи и возможно единственно наше спасение как великого русского православного народа. Сила Русского государства – в нас, а наша сила – в Правде, т.е. в Боге.