Кто посмеет, скажем, назвать Великобританию, Швецию, Люксембург, Голландию недемократическими, непрогрессивными государствами? И это в известной степени справедливо: конституционно закрепленная форма правления политического союза выступает в качестве «доброй традиции», которая «пока» не мешает, но ничего и не определяет (за исключением малозначащих мелочей). Сохранится ли эта ситуация в будущем космополитическом обществе? И хотя пророчества о будущих временах наука принимать не любит, попытаемся высказать несколько предположений.

«Международное сообщество» – термин, так часто ныне употребляемый для определения созидательной, контролирующей, отстаивающей «права человека» силы, есть крайне неясный по своему содержанию. Кого следует включать в состав указанного «сообщества»? Все общественные организации или только специализирующиеся на защите «прав»? Или все человечество вообще? Разнородность заявленных ими уставных целей и задач, равно как и принципы организации и деятельности таковы, что не позволяют объединить все «сообщества» в нечто единое, слитное, организационно оформленное.

Понятно, что и непосредственное влияние элементов, включаемых неведомыми авторами в указанный список, ничтожно. Они могут выступать лишь в качестве сопутствующих, но никак не основных игроков на поле внешнеполитической деятельности. Может быть, например, единая экуменистическая «церковь» и хотела бы конкурировать в этой области с мировыми державами, но, не обладая ни собственной промышленностью, ни военной силой, она этого сделать не в состоянии. Нетрудно догадаться поэтому, что они тривиально используются отдельными супердержавами, и в первую очередь США, исключительно для своих внешнеполитических целей. Не секрет, кстати сказать, что многие из них имеют финансовую поддержку со стороны данных государств, зависимы от них, а иногда полностью подчинены им и подконтрольны.

Другое дело, что та деятельность, на которую они направлены – борьба с вполне конкретными противниками – невольно приводит к дезорганизации и самих их покровителей. Так сказать, правила игры начинают принимать самодостаточное значение. Весь мир, где доминируют либеральные и демократические ценности, борется за власть, поскольку только таким способом можно обеспечить свои интересы, «свои права».

Иногда под «мировым сообществом» начинают понимать совокупность некоторых наиболее мощных и влиятельных держав современного мира. Но и в этом случае вопросы остаются. Почему ктото предположил, что все мировые события должны получать нравственную оценку только на основе положительного или отрицательного кивка со стороны этих государств? В связи с чем весь мир должен быть зависим от них? Вопрос тем более актуальный, что к членам этого «мирового сообщества» относятся именно те государства, где процветают идеи «прав личности» и правового экуменизма.

Получается, что под эгидой защиты «прав» и «свободы совести», ратуя за объединение всего человечества в рамках единого «нового общества», эти супердержавы решают свои собственные задачи, далекие от заявленных ими нравственных принципов. Более того, в практической плоскости международных отношений отрицательная нравственность провозвестников «новой цивилизации» легко принимает избирательный характер.

Россия не может, «не имеет права» восстанавливать порядок в Чечне, но США могут и обязаны бомбить Афганистан, поскольку это нужно для дела мира. Белоруссия должна подвергнуться бойкоту, поскольку там нарушаются «права личности», но насколько этому критерию соответствуют акты «цивилизованных государств» – вопрос не ставится. Между тем, даже невинные формы распространения этих идей, вроде Шенгенского соглашения, ликвидировавшего государственные и таможенные границы между странами ЕС, неизменно приводят к расколу человечества на две неравные части и лишению «прав» граждан неприсоединившихся стран, т.е. остального мира. Они фактически ограничены в свободе передвижения и выборе места жительства[947].

Безусловно, подобные мероприятия укрепляют внешнее положение ведущих государств, устраняя с их пути потенциальных или реальных конкурентов, например Россию, а ранее – СССР. Но отрицательная нравственность и вера в торжество безвластия не могут дать ничего положительного, созидательного. Чем больше человечество идет путем прогресса, тем чаще звучит: «Хотим мира и безопасности!»

Возможно, и недалек тот день, когда долгожданная победа неизбежно приведет к гибели и патронов «международного сообщества». Что наступит вслед за этими временами безвластия, догадаться нетрудно. Борьба с христианством не может окончиться не чем иным, как призванием антихриста со всеми вытекающими последствиями, описанными в Откровении апостола Иоанна Богослова.

Таким образом, как можно понять, ни принуждение, ни государство как органический для человеческого общества тип его организации в будущем не исчезнут, но примут лишь наиболее негативные формы. Социальная структура и политическая организация национальных государств додемократических времен носила живой, органический характер. Разнообразие индивидуальных социальных видов являлось той спасительной основой, которая в соединении с христианскими началами создавала прочные и перспективные по силе и духу национальные политические союзы. Западная Европа Средних веков, конечно, страдала от неурядицы, но она же демонстрировала удивительные примеры рыцарства, побеждающего силой своего духа силу материальную, масштабность устремлений и поиска. Разве новая либеральная философия призвана развить их, упрочить, положить в основу будущего человеческого счастья? Нет, она решительно отрицала их, но во имя чего? Что предложено взамен этому?

Культивируя свободную личность, гуманизм опустошил ее до уровня производителя средств производства, социальных благ и услуг. Говоря о свободной воле человека, способной преобразить мир, либерализм сковал ее детерминистским прогрессом, преодолеть который никто не в состоянии. Власти монарха, который испытывал на себе нравственные сдержки, была противопоставлена власть толпы олигархов, не нуждающихся в подсказках совести, чья закулисная деятельность по управлению миром менее всего подвержена публичной оценке и народному одобрению.

Социальное благо, поставленное во главу угла, – слабая замена нравственной солидарности на основе единого этического требования. Не заглушить индивидуальный эгоизм, а развить его до высших пределов, не объединить человечество, а обезличить его – вот на что способна философия либерализма. Вера в прогресс и «общество будущего» порождает страшный по своей разрушительной силе регресс, когда, забыв свою духовную свободу, «новый» человек, торжествующе разрушивший все органичные формы общественной жизни, создает ничто.

Есть ли это ошибка, которая, внезапно появившись, испортила столь светлый путь в новое общество, или тенденция, следы которой были заметны еще 100 и 200 лет назад? Ответ на этот вопрос, на наш взгляд, очевиден.

2001 г.