Это историческое племя впоследствии дало жизнь основным политическим союзам Западной Европы. Но в начале своего славного пути франки, имея собственную королевскую династию и зная порядок престолонаследия от отца к сыну, не отличались политической самостоятельностью. Они совершенно не стремились к обособлению от Византии и созданию собственного национального государства. Впрочем, и признавать себя «византийцами» франки также не желали: ни при каких обстоятельствах гордые германцы не позволили бы Константинополю вторгаться в свои внутренние дела. Тем более отказываться от приобретенных вследствие завоевания в Италии у лангобардов земель – понятно, что о потерянной столетиями раньше Галлии речь уже просто не шла.
Задача политического объединения была франкам совершенно чужда. Regnum Francorum («королевство франков») не имело никакой органической целостности. Короли и их соправители из династии Меровингов систематически делили государство на несколько относительно автономных частей (Teilreiche), которые постоянно перекраивались в зависимости от различных обстоятельств – количества наследников, напряженности в их отношениях и т.п. Вообще, франки были убеждены в том, что каждое такое деление носит исключительно временный характер. И, как показывает история, сколько бы королей и королевств в виде Teilreiche ни возникало, фикция государства сохранялась на протяжении нескольких веков; но это была всего лишь фикция, но не само государство[800].
Иногда, очень редко, всей франкской Галлией правил ктото один из королевской династии Меровингов. Но и в такие относительно редкие периоды времени короли проявляли удивительный индифферентизм к фактам полной независимости своих вассалов. Так, король Хлотарь II (584—629) предоставил полную независимость австразийским франкам, совершенно не вмешиваясь в их дела. А затем отправил своего малолетнего сына, будущего короля Дагоберта (629—639), жить под опекой австразийских магнатов Пипина из Ландена и Арнульфа из Мены, нимало не смущаясь тем, что по достижении совершеннолетия его наследник будет совершенно равнодушен к делам остальной Галлии. Приблизительно так и получилось: став королем, Дагоберт передал своему старшему сыну Сигеберту III (632—656) Австразию (нынешнюю Австрию), а другому сыну, Хлотарю III (657—673), Нейстрию и Бургундию. Королевская власть, оставаясь в идеале единой, расчленилась[801].
Шли годы, но ничего не менялось. И после смерти в 737 г. короля Теодериха IV (721—737) его мажордом (управляющий делами) Карл Мартелл (686—741) 4 года правил королевством самостоятельно, нисколько не претендуя на властные инсигнии. А затем разделил Франконию между двумя своими сыновьями, нимало не заботясь о судьбе королевства: частности значили для него больше, чем целое[802].
Решительные изменения произошли с началом правления Карла Великого (768—814). Он последовательно разгромил лангобардов, а затем в ходе 30‑летней войны подчинил себе саксов (эстфальцев и вестфальцев) и остальные соседние германские племена. В отличие от своих предшественников, Карл весьма ревниво относился к вопросу единоличности собственной власти среди франков и не оставлял конкурентам никаких шансов, немедленно гася огоньки местного суверенитета.
Его владения были чрезвычайно обширны, но, даже находясь на пике своего успеха, Карл Великий не решался заявлять о самостоятельном статусе, предпочитая называться «управляющим Западной империей» (Imperium Romanum gubernans). При всем том, что все признаки государственности в державе франков были налицо: они обладали собственным законодательством, в том числе налоговым, а их король с полным правом стоял во главе церковного управления Западной церкви; сами папы находились в его власти.
По всем внешним признакам Франкония была государством, но… государством не являлась; тем более национальным. Она представляла собой территорию, называвшуюся так по имени захвативших ее франков, но разделенную на множество государствоподобных образований, над которыми стоял Франкский король, сила и власть которого разнились по времени от множества субъективных и объективных обстоятельств. Достаточно сказать, что помимо привычных титулов Карл Великий называл себя еще и королем лангобардов (с 774 г.), конечно, нисколько не думая о том, что лангобарды когданибудь смогут стать франками. Именовался он также и герцогом Бургундским (с 788 г.) – обстоятельство, подчеркивающее тот факт, что титулатура Карла Великого складывалась мозаично по мере завоевания новых территорий. Не руководствуясь никакими высокими материями и тем более этническими вопросами, Карл в 781 г. учредил для своего сына Пипина (777—810) королевство Италию, заставив папу освятить это нововведение, резко ограничивающее права понтифика на полуострове[803].
Несмотря на увещевания отдельных лиц из ближнего окружения, вместо строительства национального государства великий франк искал путей воссоединения с восточной частью Римской империи. В 782 г. возникла идея брачного союза между его дочерью Ротрудой и юным Византийским императором Константином VI (780—797). Договорившись по существу, стороны обручили своих детей, а императрица святая Ирина (797—802) приказала придворному евнуху обучить Франкскую принцессу греческому языку, традициям и законам Римской империи[804]. Обряд обручения прошел в самом Риме, как традиционной столице Римской империи, в присутствии представителей сторон. И хотя в 788 г., спустя всего 6 лет, этот союз по инициативе Византии был расторгнут, Карл не оставлял мыслей соединить западную и восточную части Империи. Впрочем, уже под своей властью. Осенью 802 г. в Константинополь прибыло франкское посольство с предложением к св. Ирине сочетаться браком с их королем. Однако смещение императрицы вследствие дворцового заговора расстроило этот план – возможно, далеко не бесперспективный.
Даже коронация Карла Великого в Риме папой Львом III (795—816) императорской короной 25 декабря 800 г. ничего не изменила в этом отношении. Хотя ктото из окружения Римского епископа даже пустил идею о том, что это событие знаменует собой восстановление Священной Римской империи в прежних ее пределах («Renovatio Romani Imperii»), Карл попрежнему в юридических актах именовал себя королем франков и лангобардов, хотя иногда добавлял и императорский титул. Он был, по выражению одного автора, «императором понарошку»[805].
Отметим любопытную деталь, наглядно иллюстрирующую состояние сознания франков того времени. Чтобы подтвердить права Карла на императорское достоинство, на Западе продолжали вести исчисление времени по годам царствия Римских императоров, и в этом списке после царя Константина VI значится не св. Ирина, а… Карл Великий[806].
Святая Ирина и Карл Великий ушли в иной мир, так и не прояснив главный вопрос современности: кто из них является настоящим императором? За Византийской государыней стояла, собственно говоря, сама Римская империя, Восточная церковь и христианские политические традиции. За спиной Карла возвышалась Римская церковь, твердившая, что женщина не вправе наследовать императорский трон, и военная мощь франков. Но в любом случае единство Римской империи казалось безусловным фактом для обеих сторон.
Повидимому, этим и объясняется внутренняя слабость Франконии – она не была ни империей, ни национальным государством, но зато имела своего императора и широко выплескивалась за границы проживания франкского племени. А потому смерть первого неримского императора привела Запад к скорому кризису. Первое время сын Карла Великого, новый Западный император Людовик I Благочестивый (814—840), пытался удержать в своих руках тело Франкской державы, определив ее статус как имперский и создав, таким образом, вторую Империю. В 817 г. он издал документ, известный как «Ordinatio Imperii» («Устройство империи»), а себя велел именовать гордым титулом «Dvina Ordinante Providential Imperator Augustus» («Император август, правящий по Божественному провидению»). Но второй Римской империи существовать в природе не могло, в чем Франкский король вскоре убедится сам.
Озабоченный целостностью своей державы, Людовик не собирался разделять франкскую землю между сыновьями, но предусмотрел иную конструкцию. По его плану старший сын Лотарь (795—855) должен был получить императорский титул и наибольшую часть Западной империи, Пипину (797—838) доставалось королевство Аквитания, Тулузская марка и часть Бургундии, а Людовику Немецкому (805—876) – Бавария. Бернард (797—818), племянник благочестивого короля, становился правителем Италии. Все они были обязаны ежегодно присягать Лотарю и подносить ему подарки, как своему сюзерену, и не вести войн без его согласия. Более того, эти королевства отходили бы в непосредственное владение Западного императора в случае их преждевременной смерти, останься они без наследников. Но все же этих королей нельзя было назвать простыми наместниками, поскольку они сохраняли свою независимость от Лотаря. Это был смелый план и гораздо более «имперский», чем административнополитическое устройство Франконии времен Карла Великого. Но мечтам Людовика не суждено будет сбыться[807].
Не отвлекаясь на ход тех мрачных исторических событий, скажем лишь, что в скором времени возникло жесткое противостояние между королем и его сыновьями, переросшее затем, после смерти отца, в жесточайшую борьбу уже между отпрысками Людовика Благочестивого. В борьбе за свои «права» сын Людовика от второго брака Карл Лысый (823—877) и Людовик Немецкий объединились против Лотаря и в 841 г. дали ему сражение при ФонтенуаанПюизе. Битва была жестокая и стоила многих жертв – говорят, с обеих сторон погибло более 30 тыс. франков; в итоге император Лотарь I (840—855) был разбит. Победители разделили между собой Западную империю и 14 февраля 842 г. в Страсбурге подписали соответствующий договор[808].
Однако вскоре Лотарь I был вынужден составить с братьями новое соглашение о разделе Западной империи. Переговоры, предшествующие подписанию договора, длились долго. Помимо других вопросов, возникли сложности с описанием границ – течение рек, всегда являющееся естественными ориентирами в подобных случаях, не совпадало с теми планами, которые чертили договаривающиеся стороны. Примечательно, что языковые различия и национальные особенности вовсе не принимались во внимание при разделе земель[809].
Соглашение было заключено в Вердене в августе 843 г. Лотарю I отошла Италия и титул императора, Карл получил Аквитанию, Септиманию, Испанскую марку, часть Бургундии, всю Нейстрию, Бретань, Фландрию. Людовику Немецкому отошли Зарейнская Германия, часть Швейцарии и Австрийский Тироль. Поскольку никакие объективные соображения не клались в расчет при разделе Западной империи, ни восточные, ни западные франки не переставали обращать свой взор на богатые области, неожиданно оказавшиеся между ними. По справедливому утверждению одного историка, традиционная вражда между Францией и Германией не старше Верденского договора[810].
Западная империя распалась, но не на национальные государства, а на так называемые «племенные герцогства». В свою очередь герцогства состояли под королевской властью государей Восточнофранкского и Западнофранкского королевства. Причем со временем главенствующую роль начали играть уже не франки и потомки Каролингов, а саксы, чьи вожди довольно успешно справлялись с агрессией венгров – новым бичом Европы[811].
В последующие годы процесс распада Западной державы только набирал обороты. После смерти Лотаря I в 855 г. каждый из его сыновей получил по наделу. Людовику II (825—875) досталась Италия и номинальная императорская корона. Карлу I (845—863) – Прованс, Лотарю II Младшему (835—869) – земли от Вогез до Северного моря, названные в его честь Лотарингией. В Западной Франконии уже при жизни Карла Лысого один мятеж сменял другой. Аквитания вышла изпод его власти и объявила о своей самостоятельности как независимое королевство. После 843 г. в течение короткого времени еще 5 раз (!) будут составляться новые и новые договоры о разделе империи Карла Великого, которой попросту не стало.
Но это вовсе не означало, что у властителей Запада угас имперский дух и они отказались от заветной мечты Карла Великого объединить под своей властью всю Римскую империю. В 870 г. по одному частному поводу разгорелся спор между Людовиком II Немецким (843—876) и Византийским императором Василием I Македонянином (867—886). Франк отправил в Константинополь пространное письмо, в котором попытался обосновать ту мысль, что именно он является единственным законным наследником короны правителей Священной Римской империи.
«Вызывает смех, что ты говоришь по поводу императорского титула, будто он не свойственен ни моим предкам, ни народу, когда известно, что Римские императоры происходили и из испанцев, и исаврийцев, и хазар. Ты удивляешься, почему мы называемся не Франкскими, а Римскими императорами? Но, не будучи Римским императором, я не мог быть и Франкским. Это имя и достоинство мы приняли от римлян, ибо Франкские вожди назывались сначала королями, а потом императорами, именно те, которые помазаны были от руки Римского епископа»[812]. Характерное и очень ценное для нас признание.