Поселок Центральный

Однажды Андрея Алексеевича Камшилова потянуло-таки в дальние края. Хотя тут, на Колыме, вроде бы и прижился. Своему другу и учителю драгеру Николаю Хану сказал:

— Хватит, двадцать лет тут оттрубил. Всего нахлебался: и шестидесятиградусных морозов, и комарья. Ну и деньжат поднакопил. Поеду, где потеплее.

— Меня, значит, бросаешь?

— Я тебе письма буду писать, — успокоил его Камшилов.

Писем не писал: не умел, да и не любил. О чем писать? Слесарем работал. Придет в цех, а перед глазами — драга. Как наваждение. Думал, пройдет. А тут дочка техникум кончает, распределяют на восток. Он за это ухватился, сказал жене:

— Вместе поедем: что она без нас.

— Так ты же все льготы и надбавки потерял... На Колыме первым делом пришел к «адмиралу». Тот уже был теперь начальником карьера. Он ему тоже про льготы.

— Да знаю, — отмахнулся Камшилов. — Со нуля начну.

— Тогда на любую драгу.

— Нет, я только на свою, родную.

Шел в тот день к дому, увидел у порога пять березок. Их когда-то выходил на вечной мерзлоте один хороший человек. Его уже нет тут давно, а по березкам помнят. Подумалось: «Хорошо бы и меня вспоминали».

Нет, не забыли тут Камшилова и долго еще не забудут за все, что он делает. Драга его одна из передовых на Колыме.

Он очень дружен с Ханом, хотя по характеру они разные. Тот спокоен, сдержан, молчалив. Шахматист, а Кашмилов в шахматы не умеет играть. У Хана скрипка. Придет к нему Камшилов, попросит:

— Сыграй-ка мне, Коля, что-нибудь классическое.

Сидит слушает, думает. Мне как-то признался:

— Я в классике не разбираюсь. А слушаю, и так на душе хорошо. И задумаюсь: ну куда это меня несло отсюда в другие края? Где же еще есть такие люди, как Хан, «адмирал» да и все другие, что на драге со мной?

Барселона

А на «Белоруссии» жизнь идет своим чередом. И, право, не такая уж безмятежная, если глядеть на белоснежный лайнер со стороны.

К старпому пришел матрос Николай Жуков, просит: