На мостике стало тихо. Теплоход «Белоруссия» с западно-германскими туристами на борту прибывал на остров Мальорку.
И рубка на теплоходе, и эта непередаваемая сторожкая тишина на капитанском мостике вдруг напомнили другие берега, виденные недавно на далекой Колыме, другое судно в речной заводи: на драге, моющей золото, вот так же нависала напряженная тишина, когда драга «перешагивала» на новый забой. До темноты обветренный драгер Камшилов шутил:
— Двадцать лет плыву на этом корабле, и все на месте. А ведь есть другие края...
Этот теплоход и ту драгу разделяли тысячи морских миль. Такие неодинаковые тут и там люди, с разными характерами, с несхожими судьбами, делали они разное дело, но была у них как бы одна жизнь.
Остров Мальорка
Салон сиял огнями. Мужчины были одеты с иголочки. Выбирали «Мисс Круиз». Ею оказалась миловидная розовощекая старушка. По традиции капитан должен был открывать бал с «Мисс Круиз».
Капитан Дробот, молодой, красивый, в белом мундире с золотым шитьем, вразвалку (морская привычка) приглашал даму. Говорили по-английски.
— Мадам первый раз на нашем теплоходе?
— О, нет. Я знакома даже с прежними капитанами «Белоруссии». Я и в следующий круиз пойду с вами.
— Что же вас привлекает больше всего: цены, сервис, комфорт?
— Все. Но больше всего — душевность. Чисто русская. За свою жизнь я плавала на судах многих фирм. Лучше «Белоруссии» не нашла. У меня здесь масса друзей...
Она стала называть фамилии, которых Дробот не знал. Он тут недавно, подменяет ушедшего в отпуск капитана.
Салон сиял. Капитан открывал первый бал...
Поселок Холодный
Весна на Колыме выдалась затяжная. Большой воды в Берелехе ждали долго, и потому промывочный сезон затянулся. На пуск приехали «соперники» с 178-й драги. Говорили хорошие слова. Потом был концерт. А уже после подали команду: «Смене занять свои места». Кормовой пошел к себе, драгер встал у пульта. Запустили механизмы, вся многотонная громада драги наполнилась грохотом и лязгом, вгрызались в дно реки отполированные до блеска зубья, и вот уже первые ковши, наполненные породой, потянулись в нутро драги.
Камшилов на пуске не был. У него прихватило почки, и он лежал в больнице в Сусумане. И оттого, что вот за столько лет работы на этой самой драге случилось так, что не он открывал сезон, было ему горько и обидно. А выписавшись из больницы, он все еще чувствовал некое подобие вины перед всеми: вроде бы сработал меньше, чем другие, и теперь на смену старался приходить раньше обычного.
По крутой железной лесенке поднялся в рубку к пульту управления. Старый его приятель Черкашин, тоже драгер, спросил:
— И чего тебе дома не сидится? Грибы, говорят, вон, пошли.
— Вспомнил, что на главном приводе кожух не в порядке.
— Приварили уже.