— По делу, значит. Дело и надо говорить.

— И все-таки мы в гостях... И потом, что ж ты за весь район начала...

— Я, Валентин Михайлович, член райкома, потому так и говорила. А если вы обиделись на критику в ваш адрес, то не знаю...

— Ничего я не обиделся...

Райкомовский шофер Роман, улыбчивый человек, пояснил:

— Сильно уважает наш секретарь Анну Дорощак. — Он вышел, протер стекло ветошью и, уже садясь на место, добавил: — Умная женщина Дорощак...

Первый раз фамилию Анны Дорощак довелось услышать как-то летом, на юге. В санатории, на первом этаже, стояла телефонная будка для междугородних переговоров. Еще все спали, а оттуда неслось:

— Как там у Дорощак? Сколько надоили на сегодня?

Или:

— Передайте директору: пусть с Дорощак посоветуется.

Бывали и такие разговоры:

— Анна Степановна, я прошу вас присмотреть за этим делом. Поезжайте по хозяйствам, соберите доярок, поговорите с ними, подскажите.

Там, на юге, мы познакомились с секретарем райкома партии с Украины Валентином Михайловичем Лукьяненко. По образованию он ветеринарный врач. Был председателем райисполкома. Несколько лет назад избрали первым секретарем райкома. Район новый. Это по райцентру видно — многое приспособлено, кое-что неустроено. Трудностей немало и самая главная, пожалуй — пригородное положение района. Хороший специалист, секретарь райкома с первого же дня твердо и энергично повел животноводство. И знанием дела, опытом ему во многом помогла простая доярка Дорощак.

Мы сидели у моря, и Лукьяненко рассказывал:

— Думаешь, почему Дорощак избрали членом райкома? Потому что передовая доярка, награды, надои и прочее? Нет. Она умеет схватить суть любой проблемы, которую решает сегодня район, и сделать так, чтоб этим вопросом загорелись люди. Вот, к примеру, начали мы строительство комплексов. Дело это, знаешь, какое? Того нет, этого не хватает. Сам я не один выговор схлопотал. Одним словом — трудное дело. Но прямо-таки необходимое. Так ведь Дорощак, именно она, подняла на ноги весь совхоз, в райкоме была, по поводу строительных материалов во Львове везде пробивалась — благо город рядом. Кончит утреннюю дойку, на автобус, и поехала к областному начальству... А люди видят — для себя она, что ли? Даже не для своей фермы. Для всех...

Солнце сверкало в воде. Море плескалось у ног. Лукьяненко признался:

— Я вот лечусь, а думаю, знаешь, о чем? Мы долго добывали путевку для Анны Степановны в Трускавец. Добыли, наконец, с большим трудом. А мне тут по телефону позвонили, говорят — отказалась. Она ведет у нас районную школу молодого животновода. Пока, говорит, программу не закончим — не могу уехать. Вот так...

Поздней осенью на Львовщине, когда все утопало в червонном кованом золоте, мы с Анной Степановной Дорощак сидели у нее дома, и она говорила о себе очень коротко и с видимой неохотой. Ей больше хотелось о деле рассказать: про то, как она раздаивает коров, как вместе со специалистами составляет рацион кормления («Это первейшее дело. Недаром же говорят, что молоко у коровы на языке»). На столе лежала стопка тетрадей.

— Что это?

— Конспекты. Я ж школой животноводов руковожу. Молодых учу.