Тогда к вершинам пошел отец и тоже не вернулся. Но там, где они пробирались, осталась тропинка, и люди, которые пришли вслед за ними, добрались до вершины. Понимаешь, тропинка-то осталась...

Приказ № 109 по Гурьевскому комбинату производственных предприятий. На основании решения техсовета начальнику кирпичного цеха № 2 т. Шпаку К. И. выплатить авторское вознаграждение в сумме 200 рублей за рационализаторское предложение «Электроподогрев высокопарафинистого мазута».

Но это тоже другая история.

Собственно, за одну из таких историй и отправили его на пенсию. Когда я спросил теперь уже бывшего его начальника, как это случилось, он, не вдаваясь в подробности, ответил:

— Да, понимаете, стал он тут новый метод обжига кирпича предлагать.

— Метод-то разумный?

— Не разобрался я. Не до этого было: план горел. Я ему так и сказал, Кириллу, значит. Он — на дыбы. Я ему — про план; а он — про новшество. Я сгоряча: давай, мол, на пенсию. Он — заявление на стол. Я подмахнул. Ну и все...

— А, может, надо было поговорить с ним, попросить остаться.

— Да, может...

— Что ж сам он?

— Не пришел. Гордый мужик.

Кирилл, правда, приходил потом на завод. Но совсем по другому поводу: там у него в конторке кошка жила, так он боялся, что ее некормленной оставят.

Великое это свойство нашего характера — чувство сострадания. Так почему же, почему, когда речь идет о человеческой судьбе, мы часто это не принимаем в расчет. Тут у нас разговор о человеке несколько необычном: ему же ничего не надо, кроме самой жизни для других людей. На таких, как говорят в народе, земля наша стоит,

Кирилл Игнатьевич Шпак живет сейчас в Гурьеве среди своих преданных друзей, у него полный двор живности, молча глядящей ему в глаза. Он по-прежнему весь в заботах, помогает, чем может, людям. Наведывается к нему часто его старинный друг Урынбасар Танатарович Еркинов, ныне председатель областного комитета народного контроля, с женой Таней. О многом говорят, о многом вспоминают. Урынбасар, добрая душа, утешает:

— Кирилл, ты ж так много делал для людей.

— Да что я. Я ведь мог больше…

Так почему же не смог?