И, не читая, подписал.

Село притихло в ожидании. Что будет дальше?..

Из комитета народного контроля акт передали в прокуратуру. Шло время. Занимаясь непосредственно своими делами в райфо, Алексей не переставал думать о той поездке в колхоз. Несколько раз заходил в комитет народного контроля. Там отвечали:

— Прокуратура разбирается.

Наконец, ему стало известно, что поскольку недостача погашена, фактов хищения не установлено, к тому же Коротков строго наказан в партийном порядке — дело прекратить. Алексей сидел будто оглушенный. Как же так? Он сам убедился, как председатель разворовывал колхозное добро, видел акт, подписанный им самим. Вспомнилось: «Приговор себе подписать?»

Он пошел в райком партии и узнал, что действительно, Короткову объявили выговор, но это было еще до того, как приезжал в колхоз Алексей, и совсем по другому поводу. Выходит, зря все труды Алексеевы. Выходит, выкрутился председатель. А как же люди в селе? Что будут говорить они о нем, Алексее Степакове? А может, все так и оставить. В конце концов он ведь всего-навсего внештатный активист комитета народного контроля. Внештатный. Но как же это он всё так оставит? А совесть, его человеческая? А справедливость?

Он опять пошел в Комитет народного контроля. Это было кстати, потому что как раз из колхоза прислали еще три письма: председатель, мол, берется за старое.

— Что ж это, — недоумевает Алексей, — значит, прокуратура не разобралась до конца?

Председатель комитета долго, во всех подробностях расспрашивает Алексея о той, первой поездке его в колхоз. И приходят они к выводу, что в тот раз, по неопытности, Алексей сделал всех людей, с которыми встречался, только свидетелями, но не союзниками в поединке со злом и оттого потерпел неудачу. Теперь он должен поступить иначе...