Приходил с пятого участка Чернов:

— Петро, помнишь, говорил когда-то — идея, мол, есть. Надо нам доказать. Ведь первый на Сахалине.

— Да понимаю, — отзывался Обухов, черный не то от угольной пыли, не то от отчаяния. Это уже когда начали запускать, а дело не клеилось.

Они все-таки пустили комплекс. Он пошел хорошо, и через месяц бригада Обухова добилась небывалой выработки. Петра Обухова наградили орденом, а шахта, впервые за долгое время, выполнила пятилетку. На одном из совещаний кто-то из областного начальства, адресуясь к руководству шахты, сказал, показывая на Обухова:

— Вот рабочий человек, вы ему в ноги должны поклониться.

Обухов чувствовал себя на седьмом небе. Начальство шахты пребывало в недоумении.

Впрочем, мы забежали вперед...

Виктор Егорович Чернов продолжал работать забойщиком, потом горным мастером, диспетчером. И за все это время особых событий в его жизни не было. Правда, сын родился, потом две дочери — близнецы. Но это, как он считает, жизнь как жизнь.

Мы едем с ним в машине берегом залива (это уже значительно позже той памятной метели, когда все кругом позамело), и Виктор Егорович, улыбаясь хорошей открытой улыбкой, говорит:

— Вам же случай, наверное, какой-то надо рассказать интересный. Вы секретаря парткома шахты видели? Так это мой брат. По крови. Случилась беда на шахте — придавило его вагонеткой, он тогда в забое работал. Объявили: «У кого первая группа крови?» Набралось сразу народу. Ну и я. Мужика с того света, можно сказать, вытащили. Я к чему? Все это как раз происходило в те самые звездные дни Петра Обухова.

Позже, уже будучи первым секретарем горкома партии, Чернов приехал как-то на шахту. Запускали второй комплекс, и на нем работала бригада Павла Королева. Он спустился в лаву, отыскал Королева:

— Говорят, восемьсот тонн дал за смену? — спросил он.

— Так надо тысячу.

— Достигнешь?

— Петра надо достигнуть.

Чернов промолчал, он уже почувствовал, что Обухова скоро можно будет легко достигнуть.

Конечно же, комплекс Петра Обухова не решал кардинально проблемы вывода всей шахты из долгого прорыва. Для этого были свои причины: затянувшаяся реконструкция фабрики, слабая мощность обогатительной шахты. Тем более огорчителен был сбой Петра Обухова. Может, с того памятного собрания, когда его расхвалили, а потом включили в очередную комиссию, послали еще, с одной-другой, делегацией, бригада покачнулась, задолжала угля. Зато Павел Королев вырвался вперед и вот уже который месяц устойчиво дает тысячу тонн в смену.

Сидя в тесном вагончике электровоза, одетый в негнущуюся робу, Чернов ехал в забой к Обухову. Ехать надо было не меньше часа. Шахтеры, молодые ребята, отправлявшиеся на смену, перешучивались, сидя рядом с Черновым, забивали козла, двое пристроили на коленях шахматы. Чернов думал о Петре Обухове. Он вспомнил, как однажды тот возился с пацанами, в спортивном зале, как он упорен в работе.

Как же это мы не углядели, что мужика повело? Что ж теперь делать?

Потом они сидели в забое и говорили. Разговор не получался.