Павленко бросил коротко:
— Семьсот.
Степаков еще раз, прищурившись, оглядел завал, сказал:
— С хлопцами надо посоветоваться.
Они все стояли рядом — все, кто был в ночной смене. В брезентовых робах, в перепачканных касках. И переживали так же, как Павленко, досадовали на задержку и думали о том, как хорошо было бы скорее пройти сбойку на полный профиль. Тогда не надо будет гонять машины через опасный перевал к Южному
порталу, не надо будет по понедельникам идти пешком из дома в рабочий поселок, через хребет в бурю, в метель...
Виктор тоже стоял среди других у завала. Рядом разговаривали:
— А что тут такого?
— Как на базаре...
— Не даром же работать.
— Завал — дело особое, опасное.
— Вот Степаков этим и пользуется.
Понемногу пыль улеглась. С потолка свисали покореженные металлические балки, голые прутья арматуры. Тонкой сверкающей струйкой звенела вода, просочившаяся откуда-то сквозь многометровую каменную толщу.
Виктор стоял в полном смятении.
Восстановление завала на пикете 18+70. Начало 17 апреля. Окончание 19 апреля.
Выплачено бригаде тов. Степакова 700 (семьсот) рублей.
Начальник строительства Павленко.
Сначала дрогнула земля, и ящик, на котором они сидели, закачался и заскрипел. Потом взрыв глухо ухнул где-то в самой утробе горы. Капля росы с куста упала Виктору прямо на руку. Он поднес руку к глазам, рассматривая, как в капле отражаются и облака, и синее небо, и горы, сказал:
— Взорвали. Подождем, пока рассеется.
Далеко внизу в легком мареве раскинулась долина. Дорога чуть приметно петляла по ней. Деревья были окутаны невесомой зеленой дымкой. Маленькой букашкой ползла машина вдоль тонкой ленты речушки. В долину шла весна. А здесь еще лежат по склонам глубокие снега.