Но ведь речь-то все-таки велась о Достоевском! Не было писателя, которого Анатолий любил бы больше. Да и как актер он начался именно с Достоевского, с «Униженных и оскорбленных».

За всю историю кино Достоевский изображался лишь один раз – в немом фильме «Мертвый дом» (режиссер В. Федоров).

Сценарий написал Виктор Шкловский. Достоевского сыграл прославленный мхатовец Николай Хмелев. Еще сохранились фотопробы Василия Шукшина в гриме Достоевского…

Картина снималась к юбилею – 1981 год по решению ЮНЕСКО объявлялся годом Достоевского (160 лет со дня рождения писателя, 100 лет со дня смерти). И это накладывало дополнительную ответственность на исполнителя главной роли…

А творческий контакт с режиссером? Если он не получился у такого первоклассного актера, как О. Борисов, то что будет у него, Анатолия?

Сомнения были мучительны, но все же Анатолий приступил к работе – верх взяли любовь к Достоевскому, чувство благодарности к людям, которые помогли ему, поверили в него.

– Пока ничего путного не получилось, – говорил Анатолий. – Мне не хватает времени… Сегодня я здесь лишь на день – Алешку приехал повидать. А так живу в гостинице, напротив «Мосфильма». Лупим по две сцены подряд… Вечно эта гонка, а почему? Да, как ты думаешь, какая сцена, по-твоему, центральная?

Я задумался.

– Может быть, когда он рассказывает Анне Григорьевне о своей гражданской казни?

– Сначала и я так думал. А вот тот эпизод, когда он приходит к Сниткиной, а там ее жених, студенты… Когда они к нему с претензиями…

– И где он падает в припадке?

– Да.

– Мне показалось, что похоже на сцену из «Идиота», в гостиной у Епанчиных, где Мышкин разбивает вазу.

– Наверное… Но Анна Григорьевна видела, как он падает в припадке, и, может быть, тогда-то и решила его любить всегда, потому что увидела глубину его страданий – в том числе и физических.

– Да я не спорю. Сцена хорошая. Когда ее будете снимать?

Он тихо улыбнулся.

– Уже сняли. Знаешь, это пока единственное, что мне кажется неплохим…

Лицо его опять осветилось – как от чистого пламени, которое словно бы зажглось в его душе и отсветом пало на щеки, глаза…

– Выкладывай, что у вас там было. Вижу по глазам.

– Только ты не болтай никому, понял? – всегда он начинал с этих слов, когда хотел сказать мне что-нибудь важное. И я все хранил в тайне, как он и просил, – до той поры, пока не взялся писать эту книгу.