У фильма «Сталкер» и истории его создания множество «толкователей». Тем более что здесь не надо много знаний. Важно лишь «отметиться» при утверждении расхожих слухов и домыслов. О некоторых из них спрашивал Андрея Андреевича и тот интервьюер, о котором мы говорили в этих заметках.

Расскажу о том, что знаю из «первых рук». И что думаю по этому поводу.

Первое. О том, что нельзя прикасаться к тайному, запретному, по утверждению «магов» и прочих предсказателей.

Как раз Тарковский во всех своих фильмах и прикасался к «запретному, тайному». Но рассматривал эти «тайные» стороны души человека с позиций христианина, а не разнообразных «целителей», «магов», которые в 1990-е годы наводнили нашу страну, принявшись нас «вразумлять». Тарковский, конечно, и ими интересовался, даже устроил сеанс лечения моего брата у небезызвестной Джуны. Но это была лишь попытка хоть что-то сделать для любимого актера. Ведь в нашей душе, особенно в смертельно опасные минуты, часы, все же живет это вечное «а вдруг»?

«Вдруг» не помогло – рак сделал свое дело. Но Анатолий скончался, конечно, не от того, что снимался в «Сталкере». Хотя многие пишут, что съемки были «в гиблом месте». Да, условия съемок действительно были очень тяжелыми. Но вся группа страдала и от сырости болота, и от нездорового воздуха на заброшенной электростанции под Таллинном. У Анатолия с детства были слабые легкие, и, конечно, снимаясь в мокром черном пальто, когда надо было не один раз шагать чуть не по горло через мутную воду, он не прибавлял себе здоровья. Тем более, что его актерским кредо было всегда точно выполнить задачу режиссера. Тем более любимого. А Тарковскому и нужны были такие исполнители.

Кроме Анатолия и Николая Гринько мало кто именно так вел себя на съемочной площадке. Кайдановский спорил. И совсем уж вздорно повел себя оператор Георгий Рерберг. Но об этом чуть позже. Сейчас же надо сказать, что очень многие фильмы снимались и снимаются в сложных условиях, как климатических, так и по художественным задачам. Так что «Сталкер» – рядовой случай.

Что же касается судьбы моего брата, то как раз на «Сталкере» он обрел свое счастье – встретил большую любовь, нашел свою суженую – гримера Светлану, женился на ней и прожил после «Сталкера» пять счастливых лет, в которые пережил и счастье рождения сына Алеши. Снялся еще в пяти фильмах, сыграл две заветные главные роли – Достоевского в фильме «26 дней из жизни Достоевского» и Гамлета в пьесе Шекспира, поставленной Андреем Тарковским в театре «Ленком».

Что же касается конфликтов на съемках, то они действительно были. Во-первых, сам режиссер мучительно искал форму воплощения сценария. Он терпеливо, настойчиво вытравлял из сценария всё, что относится к научной фантастике. В результате получился сценарий по Тарковскому, а не по братьям Стругацким. Супермен Сталкер превратился в Блаженного, человека с поэтической душой, которая чувствует присутствие Бога. Как почувствовал это сам Андрей Тарковский, сделав перед уходом из жизни земной такое признание в своих дневниках, названных «Мартирологом»: «Вера – это единственное, что может спасти человека».

Замечу еще, что мучительно искалась и «натура» для фильма. Сначала предполагались съемки в пустыне Средней Азии. Затем остановились на месте под Таллинном, где находилась заброшенная электростанция. Большая партия материала, снятая на дефицитной в то время пленке «Кодак», оказалась бракованной. Оператор, признанный мастер Георгий Рерберг, объяснял, что это или заводской, или студийный брак пленки, допущенный при ее проявке. А свою вину отрицал. Конфликт с режиссером усилился еще и по личным мотивам – оператор повел себя так, что режиссер вынужден был с ним расстаться. Приглашенный новый оператор, побыв в группе совсем немного времени, дальше работать отказался: задачи, которые ставил перед ним режиссер, оказались для него слишком сложными. И только третий оператор, Александр Княжинский, сумел, по сути дела, снять заново весь фильм.

«Мосфильм» и его генеральный директор Николай Трофимович Сизов пошли на беспрецедентный шаг – фактически разрешили режиссеру снять совершенно новый фильм, списав деньги, истраченные на многие месяцы съемок и подготовки к ним. В результате фильм делался три года. Нигде – ни в Америке, ни в Европе – режиссеру не разрешили бы снимать фильм, как снимали у нас в стране. Когда Андрей Тарковский оказался на Западе, он очень быстро это почувствовал.

В интервью Андрея Андреевича, конечно же, спросили о семейных делах, о взаимоотношениях родителей. Ведь у нас то и дело раздавались и раздаются голоса, что во многих неурядицах жизни Тарковского виновна жена режиссера, что она такая да эдакая. Сын достойно ответил и на этот вопрос: его мама была верным и надежным помощником отца, взяла на себя все бытовые хлопоты и умело справлялась с ними, какими бы они ни были подчас трудными и, казалось, непреодолимыми.

Сын помнил и выполнил Пятую заповедь: «Чти отца и матерь свою, дабы продлились дни твои на земле».

И сейчас он выполняет эту заповедь, занимаясь популяризацией творчества своего великого отца, точно определив назначение его творчества: «Кино как молитва».