Мы стояли на кухне, у открытой форточки. Это было единственное место в квартире, где разрешалось покурить.
Анатолий глубоко затягивался, выпуская дым в форточку, – для этого ему приходилось задирать голову и чуть привставать на цыпочки. Точно такие же движения проделывал и я.
– Представляешь, играть Достоевского! – глаза его блестели с лихорадочной решимостью. – Да тут свихнуться можно в два счета. От чувства ответственности. Но сценарий, Леша, сценарий… Ничего не буду говорить, сейчас сам прочтешь… А я пока займусь ужином.
Я вернулся в комнату, сел в кресло, за прекрасный письменный стол (первая семейная покупка) и раскрыл сценарий. Он назывался «26 дней из жизни Достоевского».
Сидеть за столом удобно. У стола полированная поверхность с инкрустацией, ножки гнутые, с бронзовыми нашлепками. Кресло в меру комфортное, в меру рабочее. Светит лампа с конусообразным шелковым абажуром теплого желтого цвета. На стол ложится мягкий световой круг.
Здесь, на каких-то четырех-пяти метрах, «держава» Анатолия: сидя в кресле, он разучивает роли, размышляет, читает… Не один раз, лежа на тахте, я видел, как он это делает, как меняется его лицо, как он шепчет слова роли, как входит в образ, совершенно забыв про меня… Не то что в юности, когда он выгонял меня из комнаты и закрывал дверь…
В противоположном углу комнаты прекращает тарахтеть холодильник. Он трясется, вздрагивает и замолкает на какой-то промежуток времени. Как пес, который вылезает на берег из воды и шумно отряхивается. Читаю я быстро, и скоро перевернута последняя страница сценария.
Я помнил эту историю из жизни Федора Михайловича Достоевского. После смерти первой жены, Марии, в пору отчаянной, горькой любви к Аполлинарии Сусловой, поклоннице его таланта, решительной, порой сумасбродной женщине, Достоевский оказался по уши в долгах. В это время умер его любимый брат Михаил, и заботы об осиротевшей семье Федор Михайлович взял на себя. На себя взял он и долги по журналу, который они вели вместе с братом. Когда он кинулся за границу, вдогонку за Аполлинарией Сусловой, его настигло еще одно горе – страсть к рулетке…
Вот в какой ситуации Федор Михайлович берет у издателя Стелловского деньги, заключая с ним кабальный договор, по которому обязуется дать роман в десять листов. Если же к концу месяца рукопись он не представил бы, то все написанные произведения – и настоящие, и будущие – передавались бы в безвозмездное пользование Стелловскому. На что тот и рассчитывал.
Чтобы выпутаться из этого ужасного положения, Достоевский попросил Ольхина, известного петербургского профессора, прислать к нему хорошую стенографистку: Федор Михайлович надеялся диктовкой ускорить работу над романом.
Ольхин прислал лучшую свою ученицу – двадцатилетнюю Анну Сниткину.
За 26 дней Достоевский продиктовал свой знаменитый роман «Игрок». Эти же 26 дней были началом любви Федора Михайловича и Анны Григорьевны, любви, которую оба пронесли до последней секунды жизни.
Таков был «материал», как любят говорить кинематографисты. Сама жизнь писателя, эти его 26 дней давали прекрасный, точно рукой первоклассного сценариста построенный сюжет для фильма.
К сожалению, сценаристы упустили ряд очень существенных моментов судьбы Достоевского, увлеклись «параллельным монтажом» – изображением самой повести «Игрок» и злоключениями героя романа Алексея Ивановича. В фильме эти эпизоды оказались самыми слабыми.
Но об этом позже, а сейчас вернемся в маленькую люберецкую комнатку. Светлана увела Алешку к родителям, и у нас с братом появилась возможность обо всем всласть поговорить.
В люберецком «шалаше» был, конечно, рай, но больно тесный. Да еще двое соседей – где тут поработать над ролью, обрести покой и тишину? Надо было устраиваться на работу, в штат, чтобы получить жилье. И тут его вызвал генеральный директор «Мосфильма» Н. Т. Сизов и предложил работать в Театре-студии киноактера. Артисты этого театра снимаются на «Мосфильме» по первому требованию любого штатного режиссера. Отказываться от роли можно лишь в исключительных случаях.
Анатолий понимал, что теперь придется играть всякие роли, но в штат пошел, потому что в обозримом будущем появилась возможность получить квартиру.
Не прошло и недели, как Н. Т. Сизов снова вызвал Анатолия и попросил помочь группе «26 дней из жизни Достоевского» – из этой группы ушел исполнитель главной роли народный артист СССР Олег Борисов. Была снята почти половина фильма, но творческие установки режиссера и актера, разные в самом начале работы, теперь окончательно разошлись…
Просьбу генерального директора, который проявил к артисту и внимание, и заботу, просьбу режиссера, в фильмах которого снимались любимые с детских лет артисты, Анатолий отклонить не мог.
Анатолий знал, что картина будет сниматься в жесткие сроки – план есть план, кино – это еще и производство. А ему как актеру всегда нужен был разгон, время для того, чтобы освоиться с ролью… Во многом не устраивал Анатолия и сценарий.