— Вальхен, я всем подам. Ты тоже наработалась.

— Да нет, фрау Шольц, мне не трудно.

— Садись, садись.

Пришли отец и сыновья, причёсанные, с мокрыми волосами, в чистых рубашках, и тоже заняли свои места.

Марта подала мужу тарелку с картошкой и жареной колбасой.

— Мне первой, мне! — закричала Лизхен.

— С чего это вдруг? Что за новости? — Марта строго глянула на дочь. — Ты что, больше всех работала?

— Я очень голодная. А Камиллина бабушка говорит, что маленьким надо уступать…

— Нет, Лизхен, — поправил её отец. — Уступать маленьким надо только тогда, когда они не могут чего-то, что могут большие. Например, если старший сильнее младшего и легко может у него что-то отнять, то он должен уступить, потому что он сильнее. Думаю, фрау Кугель имела в виду это.

— А еду первым получает тот, кто больше всех работал, — солидно, как взрослый, добавил Басти. — Сначала отец, потом Тиль, потом я, а потом уже ты… Так, пап?

— Ты забыл маму и Вальхен, — вступил в разговор Тиль.

— А Вальхен вообще не должна с нами сидеть. Я не буду с ней ужинать! — заявила Лизхен.

— Что-о-о? — Отец от удивления и негодования повысил голос. — Повтори-ка… я не ослышался? Ты это откуда взяла?!

— Фрау Кугель говорит, что восточные рабы, всякие русские и поляки и прочие, — они люди другого сорта. И нам нельзя дружить с низшей расой и есть за одним столом!

Валя сидела, опустив глаза. Тиль накрыл ладонью её руку, вцепившуюся в юбку так, что побелели пальцы.

— Не обращай внимания. Она маленькая и повторяет всё, что услышит. А эта дура Кугель голову ей забивает, как своим внукам.

— Тиль! — строго одёрнула мать.

Тиль взглянул на неё, но договорил:

— Я бы Лизе вообще запретил туда ходить.

Родители переглянулись над головами детей. Марта осторожно качнула головой.