Однако не зря прошли эти годы, вот я уже и поговорки немецкие в текст вставляю. А Валька так вообще свободно по-немецки болтает, как по-русски.
До города больше 10 км, но за разговорами весело дошли — чуть больше двух часов хода. По пути итальянцы нам целый концерт устроили — распевали итальянские песни во все глотки. Идём-то в основном по полям — пой не хочу. Мы надеялись что-то найти на базаре, но там оказалось почти пусто. Удивительно мало народу, и совсем неохотно продают что-то за деньги. А что мы можем предложить горожанам на обмен? У них почему-то этот базар на окраине, хотя в центре, Марио сказал, есть Marktplatz[112]. Мы пошли к центру, а там такая разруха! Не город, а одни развалины! Ну ладно, нашу фабрику бомбили — в этом есть логика. Но мирных жителей?! Если это наши союзники, то чем они, спрашивается, лучше тех, кто разбомбил Киев или Минск?
Всё-таки немцы — непостижимый для меня народ. Видно, что уже множество руин тщательно разобрано. И сегодня мы видели, как люди разбирают очередной обрушенный дом. Все аккуратно одеты, большинство в перчатках. А главное — работают и смеются! Будто не их дома в развалинах! А на одном фасаде чёрным, чем-то вроде угля, крупно написано: «Unsere Mauern brechen, aber unsere Herzen nicht!» Ну надо же! «Наши дома рушатся, но наши сердца — нет!» И это там, где, кроме фасада, вообще ничего не осталось. А они смеются.
В квартале, где вообще нет ни одного целого дома, мы увидели половину столба, на котором висел почтовый ящик. К нему добрался через развалины почтальон в форме и стал выгружать оттуда письма! Вылез на мостовую, взгромоздился с этой сумкой на велосипед и поехал… вероятно, искать следующий ящик! Оказалось, что и почта недалеко. Только её тоже разбомбило. И конверты разлетелись по мостовой. Пятеро мальчишек собирали их по всему кварталу. Я не очень поняла, зачем они их между собой делят. А Серёга говорит: ищут знакомые имена или адреса, чтобы доставить. Нет, я, наверное, этого никогда не пойму! Вот уж правда: vor allem Ordnung[113].
Валя
У реки
Сентябрь 1944
Они шли рядом по тропке вдоль крутого берега реки, где столько раз гуляли, где бегали с младшими, где бродили, держась за руки, или болтали о том о сём, сидя под низким шатром из ивовых веток. Но впервые Тиль позвал её погулять одну. Как на свидание. И сейчас на обоих вдруг нахлынула такая робость, что ни один не решался взять другого за руку. Порыв ветра вскинул Валину косу, и Тиль поймал её, хотел притянуть девушку к себе, но вдруг прижал косу к губам и отпустил. А потом повернулся к Вале и решительно спросил:
— Ты же мне не сестра, правда? Ты ведь тоже не чувствуешь себя только сестрой? Ну скажи, да? Не сестра?
Зарумянившаяся Валя смогла только кивнуть.
— А кто?
Валя молчала, не в силах произнести ничего, — голос не слушался её.
— Вальхен, ты молчишь… Я напрасно спросил, да?
— Тиль, я… я из страны ваших врагов, Тиль! Разве это для тебя не важно?! Твоя страна начала войну с нашей. А теперь наши уже где-то в Европе и, наверное, скоро будут в Германии. И бог знает, что будет.
— А для тебя — важно? — упавшим голосом спросил Тиль. — Ты чувствуешь нас врагами?
— Нет… конечно, нет. Какие же вы мне враги. Вы мне жизнь спасли, ваша семья… — Валя чувствовала, что от смущения говорит не важное, не то, что хотела сказать, но слова как-то торопились и говорились сами собой. — Может, я бы погибла там, на фабрике или ещё где. А вы меня как равную приняли. Я же понимаю, вы сильно рисковали.
— Ты не о том говоришь, Вальхен, — перебил Тиль. — Для меня не имеет значения, что родители тогда решили выкупить кого-то. Был бы на твоём месте парень или та старушка, про которую ты рассказывала, — ну и хорошо. Мне не благодарность твоя нужна… неужели ты не понимаешь?
Вале показалось, что даже ветер над рекой замер, замолчали птицы. Или это она перестала слышать? Зацепила ветку ивы, низко висящую над тропинкой, оторвала золотистые листочки, стала теребить — лишь бы чем-то занять руки и глаза. Тиль тоже молчал.
— Пойми, — с трудом произнесла Валя. — Ты немец. А я кто? Остарбайтер. Знаешь, мы как про себя говорим по-русски? О́стовки. Это похоже на русское слово
— И ты ненавидишь всех немцев, потому что наша армия пришла в твою страну?