Она тронула наполненную доверху коляску и, помахав Вале и старушке, сказала:

— Приедет серый фургончик — это за вещами для взрослых. Ребята! — Вдруг крикнула она куда-то вверх, в сторону развалин. — Обломки мебели собирайте! На топливо больнице!

— Поняли! — ответили сверху.

Они работали, судя по сгустившимся сумеркам, уже часа два, когда вернулся Клаус — мрачный и подавленный.

Тиль и Валя бросились к нему.

— Йохан в больнице. У него обожжены лёгкие, и вряд ли он выкарабкается.

— Как — обожжены?.. Он был не здесь? — догадалась Валя.

— Он что-то сказал? — одновременно спросил Тиль.

— Йохан без сознания. Они втроём были на базарной площади и по тревоге побежали к убежищу. Его сосед по палате тоже там был. У него обожжена спина, но он в сознании. Говорит: по улице нёсся буквально огненный поток. Йохан втолкнул сына и сестру в арку, а сам не успел и попал в огонь. А следующая бомба разрушила дом с аркой. Я туда сходил — это рядом. Разбирают завалы, однако надежды нет. Если только на чудо. Но, боюсь, это не для тех, кто стоял в арке.

Тиль ничего не выражающим взглядом смотрел перед собой. Валя тихо взяла друга за руку. Тот вздрогнул и сжал её ладонь изо всех сил, но головы не повернул. Они долго стояли молча. Наконец Валя решилась спросить:

— А… доктор Обермайер… мы к нему поедем?

— Нет, мы поедем домой. — Клаус помолчал. Сглотнул. — Я видел Франца. Он в том госпитале теперь работает. И живёт. От их дома тоже ничего не осталось. А Роза… погибла. В первый налёт.

Валя вдруг с ужасом посмотрела на Клауса:

— Она не пошла в убежище, да?

— Откуда ты знаешь?

— Не знаю. Просто подумала вслух. Доктор ещё тогда сказал — у неё не осталось сил жить.

— Да, так. — Клаус обнял ребят за плечи и повёл к телеге. — Нужно выбираться из города. Скоро совсем темно станет. Светомаскировка хорошая, мы тогда вообще ничего здесь не увидим.

Обратный путь прошёл в молчании. Они выехали из города, и лошадь не спеша постукивала копытами по знакомой дороге. Яркая луна виднелась впереди, между высокими деревьями, растущими вдоль дороги, — будто свет в конце туннеля. Но свет этот был мертвенным, и Вале казалось — не сулил никаких надежд.

Дома их дожидалась Марта. Она уже уложила детей и сидела на кухне, глядя на разорванный конверт и письмо перед собой.

Пока умывались и усаживались ужинать, она ни о чём не спрашивала. Молча разложила гороховую кашу с луком, заварила травяной чай и предложила Клаусу лёгкого пива. Муж вопросительно взглянул на неё: откуда?