После утреннего налёта Джон успел смыть пыль и даже начал бриться — очень хотелось выйти к завтраку в приличном для джентльмена виде. Закончить не успел, наверно забавно выглядит сейчас. Подлетающие самолёты первым заметил Браун — кто бы сомневался. Дёрнулось зеркало, которое ординарец держал перед своим командиром.

— Начинается, сэр!

С моря наползал гул сотен авиационных моторов.

Джон тщательно вытер пену поданным полотенцем, ополоснул лицо, зачерпнув воду из жестяного тазика.

Танкисты ещё не успели разбежаться по машинам, когда на аэродром Кания спикировал первый планер. Выставленные в несколько рядов поперёк полосы бочки с водой оказались для пилота сюрпризом, в последний момент он попытался уклониться от неожиданного препятствия и зацепил длинным крылом землю. Из разбитого аппарата не выбрался никто.

Немецкие транспортники подходят к острову, не обращая внимания на сильный зенитный огонь. Каждый тащит на тросах несколько планеров.

— Настоящие поезда, — мелькает у Мэллоу мысль, но думать на отвлечённые темы некогда, потому что из сумевших приземлиться планеров по аэродрому разбегаются немцы. Они прыгают в многочисленные воронки и немедленно открывают бешеный огонь по английским огневым точкам. Строчат и установленные на некоторых планерах пулемёты, но фанера плохо защищает от пуль — эти огневые точки долго не живут.

«Матильда» — не самое эффективное оружие против укрывшейся пехоты. К чёртовой двухфунтовке так и не разработали осколочно-фугасных снарядов, а выкуривать немцев из укрытий пулемётным огнём трудно и неэффективно.

Оборона аэродрома изначально построена так, чтобы уничтожить высаженный десант, но выживших немцев становится всё больше, они накапливаются, их командиры оценивают обстановку, и вот первая группа десантников бросается в атаку на высоту, с которой аэродром поливают пулемётным огнём и очередями автоматических зениток.

Бегущая пехота это работа для танков.

— Альфа, я альфа-один, атака!

Тяжёлые танки клином выползают из укрытий, очереди башенных пулемётов скрещиваются на серо-зелёных фигурках в мешковатых комбинезонах. Уцелевшие немцы немедленно залегают, ползут назад, а Джон вынужден остановить своих парней, потому что австралийская пехота осталась в окопах. После боя стоит крепко поговорить с их командиром.

Откуда-то из кучи фанерного лома по танкам ударила пушка. Хорошо обученный расчёт, стреляют быстро и точно, но броня «Матильды» немецкой «колотушке» не по зубам. Мэллоу вызывает артиллеристов, выдаёт целеуказание и через несколько минут место, с которого стрелял наглый расчёт, накрывают разрывы трёхдюймовых мин. Вот только остались ли там немецкие артиллеристы? Скорее всего нет, лёгкая приземистая пушечка наверняка уже стоит на новой позиции.

Бой длится около часа, затем уцелевшие немцы отходят на север — там им удалось прорвать оборону австралийцев и закрепиться на верхушке одного из прибрежных холмов.

Мэллоу подходит к командиру полка:

— Нужно их выбить оттуда, сэр! Выделите мне пару рот пехоты, и к вечеру мы сбросим их в море!

— Похвальное рвение, капитан. Желание прославиться в вашем возрасте можно только приветствовать. Кажется, всё это рядом: слава, награды. Вот только моих парней дома ждут семьи, а эти немецкие черти — отменные стрелки.

— Мы даём им время закрепиться, господин полковник!

— Никуда они не денутся, на этих долбаных скалах даже воды нет. Незачем без толку класть людей, мистер Мэллоу, к вечеру боши сдадутся сами. Впрочем, запретить вам атаковать я не могу, дерзайте, капитан.

— Без пехоты мои танки просто сожгут, сэр. Я буду вынужден подать рапорт о вашем решении по команде.