— Сколько угодно, капитан. Не сомневаюсь, генерал Фрейберг поймет меня, он тоже был при Галлиполи. Не смею вас задерживать, капитан Мэллоу.

***

Под окрики своего командира бойцы Алексея быстро — сказывается немалая сноровка, заканчивают исследовать трупы немецких парашютистов и грузовые мешки на предмет нужного и полезного в нелёгкой фронтовой жизни. Пристраивают на снаряжении кобуры с трофейными пистолетами, тащат к машинам дырчатые тела немецких пулемётов, коробки с лентами, расталкивают в карманы и подсумки гранаты — новичков в батальоне нет, парни знают, что хватать в первую очередь. У очередного вскрытого мешка танцует Арапулос. Здоровяк крепко, будто любимую женщину, сжимает в объятиях немецкий батальонный миномёт. В Греции Илларион командовал миномётной батареей, последнюю уцелевшую трубу пришлось утопить перед эвакуацией. Замены на Крите не нашлось — пехоте до штата не хватает. Зато немцы позаботились. Арапулос собирает своих ветеранов, они дружно грузят найденное сокровище в кузов грузовика и бросаются на поиск остальных — миномёты поодиночке не летают, где нашёлся один, должны быть ещё.

Времени мало, пришёл приказ — срочно выдвинуться в район Ретимно. Там греки зажали толпу итальянских парашютистов, но макаронники успели захватить здания фабрики и наладить оборону. У командира третьей пехотной под командой всего шесть тысяч человек, если штурмовать — будут большие потери. Герой Химары генерал-майор Бакос решил, что с танками процесс пойдёт быстрее.

— Проснулись! — Котовский сам не знает, чего в его мыслях больше, злости или облегчения. — Второй час бои по всему острову, первый приказ родили.

То, что приказ пришёл от греческого командования, а не от отвечающего за оборону Крита новозеландца, тоже показатель. Похоже, в британском штабе ещё не разобрались в обстановке.

— Спасибо! — Алексей принимает от бойца корявый и тяжёлый МП, подсумок с магазинами, убеждается, что батальон к маршу готов и забирается в танк.

— Вперёд!

Взвод танкеток уходит в головной дозор, за ним вытягивается колонна батальона. До места рукой подать, меньше, чем за три часа они будут на месте.

В окрестностях Ираклиона стрельба прекратилась, лишь в районе аэродрома всё ещё слышен треск пулемётных очередей и редкие хлёсткие выстрелы танковых пушек.

Этот десант подкреплений не дождётся.

Безоблачное небо над Критом залито солнцем. Лучше бы его затянули тучи. Господи, ну что тебе стоит — грозу, сильную, чтобы ливень, чтобы до темноты ревел ветер и половину небосклона закрывали ветвистые росчерки молний!

Не слышит. Ветер есть, и довольно сильный — мух сдувает. Жаль, что на немецкие пикировщики он не действует.

***

Рота Мэллоу потеряла в сегодняшнем налёте четверть танков. Как ни вбивай в головы подчинённым, что спасти от пикировщика может только движение и постоянный маневр, всё равно найдутся трусливые идиоты, которые бросят танки и забьются в вырытые пехотой щели. Две «Матильды» из восьми превратились в кучи искорёженного металлолома. Остальные кружат по полю, командиры следят за воздухом через приоткрытые люки, командуют маневрами и молятся о том, чтобы у бошей быстрее закончились бомбы.

Откуда-то с востока примчались три «Гладиатора» с греческими звёздами на фюзеляжах, успели сжечь два «Хеншеля», потом вмешались «Мессершмиты». Два греческих биплана были сбиты сразу, третий несколько минут отчаянно вертелся, но его всё-таки зажали и вогнали в берег совсем рядом с аэродромом.

Пикировщики ещё сбрасывали на позиции австралийцев последние бомбы, когда над морем вновь показались тройки транспортников с планерами. У выживших немцев из первой волны наверняка имеется радиосвязь с командованием — вместо того, чтобы садиться на аэродром планеры стараются приземляться на прибрежной полосе и более-менее ровных участках рядом с холмами, которые отказался штурмовать австралийский полковник.