— Это вы, госпожа министр! Должен сказать, вашему супругу повезло с женой — в воде не горит, в огне не тонет…
С размаху выплеснуть почти полный кувшин вина на бритую голову и при этом не забрызгать себя с ног до головы — для этого нужен талант. Судя по всему, у Клио он есть — на светло-серое платье госпожи Ренгартен не попало ни капли. А на лице Алексея из-под треснувшей маски впервые за неделю появляется живое человеческое выражение – он удивлён, растерянно хлопает глазами, широкими ладонями стирая с головы остатки вина.
— Дурак! Я бросаю все дела, еду помочь человеку, которого считаю хорошим знакомым! Человека, которому небезразлична наша Лаис! А нахожу только паршивый бурдюк, который даже вином налиться не в состоянии. Хозяин! Ещё кувшин вина! Только не кислятины, лучшее давай.
Когда пожилой грек наливает в стаканы ароматное, густое вино, она берёт свой стакан и салютует им Котовскому:
— За чудесное спасение нашей девочки. Хоть ты, идиот, её и не стоишь. Её подобрали рыбаки, выходили и переправили в горы.
Майор хватает свой стакан, одним глотком, не ощущая вкуса, заглатывает содержимое и выдыхает, боясь поверить в то, что слышат его уши:
— Врёшь?
Клио задорно задирает подбородок:
— Если не перестанешь корчить из себя идиота, не буду хлопотать о разводе. На черта бедной девочке менять одного тупого мужлана на другого? Хозяин, налейте нам ещё по стаканчику, вино у вас и правда, замечательное.
И, поворачиваясь к Алексею:
— Этот стакан должен стать последним, понял?
Счастливый танкист молча кивает в ответ.
***
Своих пушек и миномётов будет недоставать, привык. Хорошо, хоть танки с боем делить не пришлось. Мишка всё-таки человек, хоть и прибыл на остров первым, и батальон почти укомплектовал. Не пожадничал, двадцать шестые передал Котовскому, все, до последнего. Четыре штуки. И пару 13/40 от сердца оторвал, хоть у него есть воевавшие на этих машинах экипажи. Уродских 11/39 на Кипре практически не осталось, по укреплениям стоит всего несколько корпусов с вооружением, остальное пошло на ремонт танков, что остались на материке — избитое, покорёженное железо, краснеющее на склонах и дорогах обгоревшими боками. Чего хватает, так это итальянских танкеток. Этого добра греки захватили не одну сотню. А британские союзники, когда узнали, что на Крите организован их ремонт, парой пароходов завезли аналогичное добро, собранное на ливийских просторах. И пусть в лучшем случае из двух аппаратов удаётся собрать один работоспособный, этих тарахтелок хватает.
Греки и спевшиеся с ними пленные итальянцы ухитрились на месте старого карьера организовать целое ремонтное предприятие. Оборудованием помогли моряки, кое-что подбросили англичане, какие-то станки и краны попали сюда после эвакуации Салоник, так что теперь здешние инженеры пытаются не только чинить битую технику, но и в меру сил и способностей её модернизировать. Результаты Алексей видит ежедневно, заново сколачивая батальон из того, что оказалось под рукой.
Надо сказать, Котовский немного кокетничает сам с собой. В танковой роте шесть неплохих танков и полтора десятка танкеток, на каждой из которых по паре пулемётов — не итальянских маслёнок, нормальных машинок, которые не пытаются отказать после первого же расстрелянного магазина. Две роты пехоты на обшитых лёгкой бронёй грузовиках. Техника условно боевая — ни проходимости, ни толковой защиты, но всё не пешком бегать, и ещё по пять танкеток в каждой роте. Зато бойцы великолепные. Драгоценных ветеранов разбавили не зелёными новобранцами — пришли лучшие бойцы из эвакуированных на остров частей.
Несмотря на это, батальон ещё не кулак, всего лишь набор крепких пальцев — до того момента, когда Алексей, сжав тангенту радиостанции, ощутит себя музыкантом-виртуозом за клавиатурой великолепного, безупречно настроенного инструмента, пройдёт ещё немало времени, прольётся немало пота. Фунтикову проще, потеряв танки, он сумел спасти почти все экипажи, но и его парни, обслужив свои БТ, «Гочкисы» и «Рено» выбираются в предгорья и топчут склоны, отрабатывают наступления, засады и отражение атак. Ровного места для тренировок не найти — вся пригодная для земледелия земля на острове покрыта садами, полями и виноградниками.
Чуйку старого, стреляного воробья, не проведёшь — Алексей шкурой ощущает, как пролетает мимо отпущенное на подготовку время, как где-то за морем пружиной сжимается готовящаяся к бою вражеская воля.
***
В начале осени сорок первого на пространстве от Чудского озера до выжженных холмов Киренаики фронты застыли, изнемогая после летних схваток. Армии и страны отчаянно приводят в порядок потрёпанные войска, перебрасывают резервы и припасы. Военачальники обеих сторон пытаются понять замыслы противника и переиграть, перехитрить оппонентов, создать условия для уничтожения врага, заплатив за это по возможности, меньшую цену.