– Ты хотела что-то сообщить? – спросил Михали.

– Да.

Реа села в кресло перед камином и дождалась, пока юноша расположится напротив, прежде чем податься вперед и заговорить. Завязанная утром коса растрепалась, волосы свободно ниспадали на плечи.

– Я думала о нашей беседе.

– Вот как? – Михали пристально смотрел на Рею, но неизвестно, замечал ли он, насколько сильно она нервничает.

– Ты говорил, что я сама подтверждаю твои слова.

Михали вскинул брови. Возможно, он и догадывался, к чему ведет Реа, однако на его лице ничего не отразилось.

Она кашлянула и заставила себя продолжать. Теперь на очереди самая трудная часть.

– Многое не дает мне покоя. Твои речи. Тот парень на площади.

Она не ожидала такой ненависти от юноши, который при всех плюнул в нее. Михали жаждал расправиться с семьей Реи и покончить с властью стратагиози, не беспокоясь о том, чем ему это может грозить. Пускай он думает, что достучался до Реи. Ему незачем знать, что на самом деле ее одолевает страх.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Михали, склонив голову набок. – Мы решили быть честными друг с другом. Говори искренне.

Что ж, хорошо. Реа выпрямила спину и улыбнулась. Роль Тиспиры научила девушку изображать интерес к людям, которых требовалось убедить в том, что их брак стоит острия ее кинжала.

– Война, о которой ты упоминал, то есть борьба против власти стратагиози… Я хочу принять в ней участие.

Михали оказался застигнут врасплох, он насупился, но быстро взял себя в руки, и на его лицо вернулась непроницаемая маска. Но в глазах мелькнуло легкое презрение.

– Вот, значит, как? – спросил он, откинувшись на спинку кресла. – Логично, что дочь стратагиози ставит себя во главу угла.

Не на такой ответ она надеялась. Реа предприняла новую попытку.

– Ты был прав. Во всем, что сказал о моей семье, об отце. Благодаря тебе я прозрела, – она говорила правду, пускай и не полную, и рассчитывала, что этого будет достаточно.

Михали фыркнул.

– Ничего подобного, Тиспира. Чего ты пытаешься добиться?

– Ты уже все услышал. Повторяться не буду.