– А тебе не следует менять свои убеждения, верно? Но, возможно, пора отказаться от формальностей.

– Ты веришь? В то, что она моя мать?

– Я вижу, что ты в этом убеждена. Вот, что самое главное, – ответил он, вновь пожимая плечами.

– Как тебе удается сохранять спокойствие? – огрызнулась Реа, вставая с кресла. Всюду ее окружали картины и наброски, висевшие на стенах. Они как будто давили на нее.

В тот день, когда она была в церкви, в голове Реи возникло множество вопросов, на которые девушка не находила ответа. Почему мама скрывала правду от детей? Кто в таком случае Реа – наполовину святая, наполовину стратагиози?

Сперва Реа предположила, что это не имеет значения, но теперь ее одолевали противоречивые чувства.

– Тебя не тревожит, что ваша святая вышла замуж за моего отца?

Голос Михали звучал размеренно:

– Мы делаем то, что можем. И пытаемся выжить. Уж поверь тому, что сейчас говорит тебе супруг.

Реа заметила, что он не соглашается с ней напрямую. Вероятно, ему и правда верилось в то, что благовония в церкви вызвали у нее галлюцинации. Но Михали проницателен. Она не раз шла навстречу одной угрозе, чтобы избежать другой. Рискуя ради семьи.

Реа посмотрела на наброски церкви и вспомнила, что Михали назвал храм святыней. Может ли слово передать эмоции, которые Реа испытала, когда встала на колени перед портретом?

– Она жила как святая, но умерла как моя мать, – пробормотала Реа и провела пальцем по карандашному контуру церкви, думая о гробнице, в которую проникла ночью. – Я делаю это для нее – не как святой, а как для матери.

Мама оставила прошлую себя позади, чтобы спастись, и, возможно, ради шанса вернуть себе силы. Теперь дочь пойдет по тому же пути, ради тех же целей.

Реа посмотрела в сумрачные глаза Михали.

– Теперь достаточно?

Он поднялся и окинул ее взглядом. По телу девушки разлился жар.

– Да, – сказал Михали, – пока что.