– А я их все в мусорный бак отнес. Извини. Я понимаю, что тебя разбирало любопытство, – прибавил он, заметив мое разочарование, – но я просто не мог допустить, чтобы ты и впрямь «полюбовалась» теми моими рисунками. Все это чрезмерные подростковые фантазии. Сплошные голые сиськи и все такое прочее. Ты простишь меня?
Разумеется. Не могла же я устроить скандал, да еще и в присутствии Эмили. Так что я просто рассмеялась и стала поддразнивать его насчет переизбытка юношеских гормонов, стараясь не думать о том, сколько еще всего я смогла бы вспомнить, если б он дал мне как следует рассмотреть ту старую театральную программу.
Значит, та
– Надеюсь, Бекс, я не очень тебя расстроил? – снова спросил Доминик. – Ты же сама видела: это все самый настоящий мусор, всякая чепуха, которую только матери способны хранить. – Он взял мою руку, поцеловал ее и сказал: – Я бы хотел, чтобы наша совместная жизнь началась для нас обоих с абсолютно чистого листа. Ты ведь тоже этого хочешь, правда?
– Ну, конечно.
Он улыбнулся, снова меня поцеловал и прибавил:
– Знаешь, если тебе так уж захочется
Я тоже улыбнулась и сказала:
– С нетерпением буду ждать этого момента. Спорить готова, ты в детстве был просто очарователен.
– Я и сейчас очарователен! – возразил Доминик, и я была бы готова с ним согласиться – если бы мельком не увидела на фотографии
Глава шестая
Вот что делать, если вы подозреваете своего жениха в предательстве? В предательстве или даже в чем-то хуже предательства? В моем случае ответ таков:
Между тем все продолжало идти своим чередом: свадебные планы; свадебный торт; свадебное платье; свадебные приглашения. Эмили от всего этого испытывала такое радостное возбуждение, что этого, похоже, и Доминику было довольно; во всяком случае, он точно выглядел счастливым и полным энергии, сам занимался всевозможной подготовкой, направо и налево сыпал шутками и разнообразными блестящими идеями насчет нашего будущего. Ему так ничего и не было известно ни о моих снах, ни о моих сомнениях, ни о моих подозрениях, ни даже о том, что мои родители отдали все свои сбережения какому-то совершенно чужому человеку. Порой Доминик бывал просто удивительно милым, и мне даже начинало казаться, что все у нас будет очень хорошо и брак наш, вполне возможно, будет почти настоящим – или, по крайней мере, не менее настоящим, чем Эмили Джексон.
– Я слышал, что к осени в «Саннибэнк» будет преподавательское место, – как-то за завтраком сообщил мне Доминик. – Они, правда, даже объявления еще не давали, но ты вполне можешь получить это место раньше, чем объявление появится в газетах. Хелен – она у нас историю религии преподает – беременна и на полгода, начиная с октября, уходит в отпуск. – Заметив, что я несколько растерялась, Дом улыбнулся. – Я знаю, Бекс, что ты этот предмет никогда не преподавала, но, откровенно говоря, преподавать божий закон в школе способен
Ну, вы же знаете, Рой, что я отлично умею притворяться. Я улыбнулась и сказала:
– Возможно, ты прав.
Доминик посмотрел на меня с явным облегчением.
– Вот и хорошо. Я позвоню заведующему кафедрой истории религии Стэну Кольеру – помнишь его? Хороший человек. Член нашей партии.
Я снова улыбнулась: