— Не выброшу.

— Почему? Зачем тебе нужна эта пустая коробка, скажи на милость?

— Она не пустая.

— А что же в ней?

— Мышь. Живая.

— Откуда?

— Я нашла ее утром во дворе. Она серая.

Мама внимательно смотрит на меня несколько бесконечных секунд, а потом поворачивается и идет к дому. В полном молчании мы открываем дверь и входим в квартиру. Я ставлю коробку под кровать и спрашиваю, нельзя ли мне взять сырную корку для мыши. Мама все так же молча отрезает мне кусочек и уходит к себе.

Вечером она говорит папе:

— Твоя дочь считает, что у нее в коробке живет мышь.

— В какой коробке?

— В обувной.

— Это очень странно, — задумчиво произносит папа и возвращается к листку, до середины исписанному мелкими цифрами.

Следующим утром я встаю раньше всех, открываю дверь и выношу свою коробку во двор. Никто так и не решился заглянуть в нее, чтобы узнать, сидит ли там на самом деле живая серая мышь, которая любит сырные корки.

Так в десять лет я узнаю, что, если люди считают себя правыми, они не станут забивать свои головы сомнениями. Им это просто не нужно.

А Светлана Ивановна, насколько мне известно, до сих пор не разговаривает с мамой. И даже не здоровается, если встречает ее в школьном коридоре. Это чистая правда, верьте мне.