Бабуля, разумеется, не приедет.

— Я? В больницу? — говорит она, брызгая на высокую прическу лаком. — Да вы с ума сошли! У меня от всего этого настроение портится!

Родители и любимый мужчина обнимаются, поливая друг друга слезами, а самая горячая слезинка капает мне на нос, отчего я моментально прихожу в себя. А тот, кто никогда не будет моим, говорит, что все это ужасная, ужасная ошибка. На самом деле он и не собирался меня бросать. Его срочно вызвали в командировку, он опять где-то изучал свои нефтяные скважины, он просто не успел мне рассказать. Все так и есть, верьте мне…

Я так размечталась, что пугаюсь, когда мама произносит:

— Выыыыыы?

Готова поспорить, что в этот момент она испепеляет взглядом папу, который нервничает настолько, что даже не может кашлять.

Не обращая ни малейшего внимания на все это, тот, кто никогда не будет моим, приближается быстро и плавно. Он садится рядом и кладет руку мне на лоб, и это самое первое ощущение моего тела. Теперь я точно знаю, что оно у меня есть. И еще — что его ладонь тяжелая, теплая и жесткая. Конечно, когда меня нет рядом, кто будет намазывать его руки увлажняющим кремом?

Запах его кожи заполняет комнату. Вы чувствуете? Или это заметно только мне?

Я растворяюсь в его тепле и в его запахе, впрочем, это не новость. Так было всегда, и, боюсь, так и останется без изменений до конца дней моих. Большая любовь не проходит бесследно, даже когда превращается в пожелание удачи.

— Пусть немедленно уходит! Я вызову милицию! — мамин голос доносится издалека, как будто с другой планеты.

— Оставь его в покое, вдруг он поможет.

— Он? Он по-мо-жет? — мама выговаривает слова по слогам, как для бестолковых учеников, ей кажется, что так прозвучит убедительнее.

— Да! Он! Ты забыла, что из-за него все и случилось?

— Я все прекрасно помню! А ты не забыл, что из-за него твоя дочь без сознания, а ее квартира сгорела?!

Сгорела? Постойте, как? Совсем? Сгорела так, что ничего не осталось? Раньше я не задумывалась о том, что, собственно, случилось с моими вещами. Но сейчас мне становится очень, очень плохо. Гораздо хуже, чем раньше. Это просто удивительно, насколько незначительной может показаться потеря большой любви по сравнению с потерей маленькой однокомнатной квартиры в доме без лифта. Я уже не чувствую ни теплой руки, ни биения сердца и не слышу спора родителей.

Как же это могло случиться? Соседи оказались настолько глупы, что звонили мне в дверь, но не догадались вызвать пожарных? Не может быть, чтобы ничего не осталось. Нет, я в это не верю. Только не моя железная коробочка от печенья, разрисованная заснеженными домиками. Кто-нибудь! Скажите, что она не пострадала!

Но, разумеется, никто не говорит мне ничего подобного.

Тот, кто никогда не будет моим, склоняется надо мной и шепчет мне прямо в ухо:

— Ну и зачем ты все это натворила? И что мне теперь с тобой делать? Отшлепать, что ли?

Вряд ли он всерьез рассчитывает получить ответы на свои вопросы, и я молчу. Тем более что отвечать особенно нечего. Вместе с моей большой любовью сгорела моя маленькая квартира…