Я так боюсь тебя и так хочу подпустить тебя ближе. Пожалуйста, помоги мне. Наверное, ты права, и вокруг меня космос, но как мне узнать, что ты думаешь на самом деле? Ты — невесомое, воздушное перышко, может быть, ты специально дурачишь меня? Не ты ли говорила, что любишь обводить людей вокруг пальца? А обмануть меня так просто… Антон протягивает руку, чтобы дотронуться до ее светлых, почти прозрачных волос, но его отвлекает очень резкий щелчок где-то внизу.
— Не бойся, — тихо говорит она, — это шасси. Мы садимся.
И тогда Антон понимает, что сопротивляться больше нет смысла. Зачем? Он ничего не теряет. Она летит только туда, куда хочет. Рано или поздно любое перышко куда-нибудь прилетит, так почему бы не к нему? Его жизнь, если уж начистоту, давно лишена всякого смысла, кроме лингвистического. Дотрагиваясь до ее колена в потертых джинсах, он сдается на милость победителя.
— Если я соглашусь, чтобы ты стала моей музой, ты останешься со мной?
— Я останусь ровно настолько, насколько это будет тебе нужно, милый, — улыбается она.
— Я никогда не буду тянуть тебя за ноги. И если ты меня полюбишь, то никогда не увидишь, как умирает твоя любовь. Веришь?
— Да, — отвечает она, — но скоро ты поймешь, что это совсем не главное.
Так просто. Всего два вопроса и два ответа. Стоило для этого читать столько книг и аккуратно расставлять их по полкам в шкафах со стеклянными дверцами? Чтобы вдруг пришла эта сумасшедшая девица, назвала себя музой и перевернула все его представления о том, что хорошо и что плохо? Она ответила «да», и остальное сейчас неважно. Вдох и выдох. Это несложно. Она сама целует его, а потом говорит:
— Напиши мне свой телефон и название гостиницы, я найду тебя.
Как только самолет останавливается на посадочной полосе, она быстро бежит по проходу, игнорируя возражения стюардесс, и первой спускается по трапу. Антон, конечно же, дожидается разрешения подняться с места и расстегнуть ремень безопасности. Выйдя из самолета, он видит, как тонкая фигурка в белой футболке мелькает далеко впереди — у паспортного контроля, потом на секунду появляется за стеклом у таможенной зоны и бесследно растворяется в толпе. Антон протягивает свой паспорт пограничнику, понимая, что даже не знает ее фамилии и что скорее всего Тата и не подумает его искать.
7
В первый же вечер он кидается с головой в холодные осенние волны, понимая, что покоя ему не будет. Ну что за придурок?! Наговорить какой-то ерунды совершенно незнакомой девице, еще в придачу и ненормальной? Сказать, что будет ждать ее и не станет держать за ноги! Не спросить у нее ни адреса, ни телефона, ни даже полного имени! Позволить себе лишиться того драгоценного покоя, который он обрел ценой стольких усилий. И теперь целых две недели, вместо того чтобы отдохнуть и отвлечься, он будет сидеть на песке и ждать ее появления. Весь отдых насмарку. Ночью он ворочается с боку на бок и, несмотря на усталость, не может заснуть. Ближе к рассвету история в самолете даже начинает казаться ему смешной. И он проваливается в тяжелый, пасмурный сон, говоря себе, что, если бы у него сейчас было хоть немного сил посмеяться над собственной глупостью, он бы непременно это сделал. Непременно.
На следующий день, в понедельник, он моется, бреется и одевается гораздо тщательнее, чем обычно. Он завтракает в отеле и целый день проводит с книгой на шезлонге у бассейна, уговаривая себя, что делает это совсем не для того, чтобы его было легче найти. Просто он не хочет лезть в холодное море — он хочет в теплый бассейн. Но книга кажется совершенно бессмысленной, а сюжет — бессвязным. Единственное, что сейчас способно привлечь его внимание, — это неточности перевода. Антон снова и снова перечитывает первую главу, отыскивая недочеты, и старается не смотреть на дисплей телефона, который остается совершенно безмолвным.
Во вторник он просыпается с мыслью о том, что она, разумеется, не придет. И глупо было даже допускать мысль о том, что ей захочется его разыскивать. Зачем? Что он может ей предложить? Свои непостоянные и не очень-то высокие гонорары за переводы? Свою маленькую квартирку с окнами на небольшой городской парк? Свои книги в шкафах за стеклянными дверцами и свою в общем-то скучную, обычную жизнь — возможно, даже более скучную, чем у других? Ведь нельзя же, в самом деле, серьезно относиться к тому, что она нарассказывала о своих похождениях? Хотя почему нельзя? Сама-то она, кажется, и правда считает себя музой, вдохновительницей мужчин, потому что с женщинами ей как-то сложнее. С ума можно сойти. Так влипнуть в самом обычном самолете мог только он, честное слово. Да, для этого нужно быть Антоном и полным придурком. Разумеется, Тата не придет, и это может означать только одно: ее все-таки нашли и отправили в психушку, где ей, разумеется, самое место.
В среду он начинает ломать голову над тем, правильно ли написал ей название гостиницы. Ведь мог же он ошибиться? Или не мог? Перебирая в уме варианты возможных ошибок, он лишь к вечеру сознается себе в том, что телефон-то он наверняка написал правильно. И будь у нее желание, она легко могла бы все уточнить. Ведь, несмотря на всю абсурдность этой самолетной истории, Тате удалось вселить в него удивительную уверенность, которой раньше не было и в помине: в этом мире возможно все, стоит только захотеть. Но вот захочет ли она? С этой мыслью Антон кидается в холодные волны и плавает до полного изнеможения.
В четверг он уезжает на целый день на экскурсию и все же не может удержаться от того, чтобы не хвататься за мобильный всякий раз, когда ему кажется, что он звонит.
В пятницу он напивается прямо с утра, с отчаянием понимая, что никакой музы нет и не будет, у него по крайней мере. А в субботу, небритый и всклокоченный, он выходит на пляж очень рано. Погода ужасная: над серым морем нависли низкие влажные тучи, резкий ветер гоняет по пляжу колючий песок. Лето кончилось, и только самые отчаянные или самые равнодушные захотят купаться в такую погоду. Антон с тоской разглядывает этот унылый пейзаж. Только одна фигурка видна вдалеке на берегу. Подходя ближе, он различает белую майку и потертые голубые джинсы, маленький рюкзачок и собранные в высокий хвост очень светлые, почти прозрачные волосы. Это Тата.
Он бежит к ней бегом, и ему не приходит в голову мысль о том, что он небрит и взлохмачен, что он даже не чистил зубы, нарушив тем самым одно из своих незыблемых правил. Он изо всех сил прижимает ее к себе и говорит ей такое, что и представить себе не мог еще несколько дней назад. Такое он мог бы прочитать только в книге и сразу же скривиться над этой бестолковой красивостью. Так вот, он говорит ей:
— Мне кажется, я ждал тебя целую вечность.
И как ни странно, она отвечает очень серьезно: