9

— Что мы будем делать сегодня? — Антон бодро распахивает занавески и с удовольствием замечает, что тучи рассеялись и погода прекрасная.

— Я буду спать, закрой окно, пожалуйста, — недовольно буркает Тата.

— Как это спать? А кто будет наставлять меня на путь истинный? Ты что, отлыниваешь?

— Слушай, — хмуро произносит Тата и садится в кровати, — ты за кого меня принимаешь — за экскурсовода? Думаешь, я буду развлекать тебя каждую минуту? Может, ты думаешь, что я Дед Мороз и сейчас буду тебе вытаскивать из мешка фиолетовых зайцев?!

— Никогда в жизни не видел, чтобы Дед Мороз вытаскивал из мешка фиолетовых зайцев, честно.

Она хихикает, но из кровати не вылезает.

— Неважно. Сейчас я хочу спать, а зайцев обсудим потом.

И она накрывается одеялом с головой. Антон спускается вниз и завтракает в одиночестве. Потом медленно идет на пляж, сам не замечая того, что запоминает все, о чем расскажет ей, как только она проснется. Впрочем, он замечает, что каждую секунду думает о ней — тонкой белокурой женщине, которая спит сейчас в его кровати. Прошел всего час, а без нее уже скука смертная. Позвольте, как он собирался провести тут две недели один? Как он вообще умудрился прожить без нее ровно тридцать пять лет и не свихнуться? Без этого удивительного, сладкого ощущения того, что сейчас она спит в его кровати. Хотя кто знает, где она сейчас на самом деле?

Антон вскакивает с шезлонга и бегом бежит к отелю. Конечно, она специально отправила его на пляж одного, чтобы тихонько сбежать. Ну что за придурок! Почему он сразу не догадался? Лифт слишком медленный. Он пешком взлетает по лестнице. Наверняка ее уже и след простыл! Он врывается в комнату и застывает на пороге. Тата нехотя открывает глаза. Ее лицо такое нежное и румяное. Ее светлые волосы рассыпались по подушке. Ее заспанные глаза такие смешные. Она медленно садится на кровати, а он так и стоит в дверях, с трудом переводя дыхание.

— Что случилось? Кто за тобой гнался?

— Никто. Я придурок, — тихо говорит он, — я подумал, ты притворилась, что будешь спать, а сама сбежала.

— И правда, придурок, — смеясь, соглашается она. — А ты нервный… Мне срочно нужна новая пилка — на всякий случай, мало ли чего…

И видя неподдельный ужас на его лице, она смеется в голос.

— Если тебе так страшно, ложись. Поспим вместе.

И уткнувшись носом в его плечо, она моментально засыпает опять.

А он лежит, глядя в потолок и размышляя о том, не называется ли то, что он сейчас сделал, исключительно образной фразой «тянуть за ноги на землю». Она легко и спокойно дышит. Интересно, понимает ли она, какой тяжелой, почти неподъемной, может быть ее легкость? Сознает ли, что каждый раз, когда она исчезает из виду на пару минут, он не знает, увидит ли ее снова? Приходила ли когда-нибудь в ее белокурую голову мысль о том, что, пытаясь показать кому-то дорогу к счастью, она на самом деле отправляет его прямиком в ад? Антон лежит без движения несколько часов, и, когда Тата наконец просыпается, его тело затекло и жалобно ноет. Но даже эта физическая боль во много раз приятнее той, что разрывает его сердце на множество кровоточащих кусочков.