– Так и есть. Не терплю конкурентов.

– Она в курсе наших отношений, Кар, – негромко предупредил Мильвио.

Тот взглянул на Шерон цепко и остро. Совсем не так, как прежде. И стал другим на несколько мгновений. Словно дружелюбный пес сбросил шкуру и под ней оказался волк.

– Особенная, значит. Небось ты удивился, когда увидел ее в первый раз?

Мильвио промолчал.

– Я вот удивился, хотя память уже не та, что прежде. Кто твой второй друг, Шерон?

– Баронет Дэйт да Лэнг, близкий друг его светлости Кивела да Монтага.

– Начальник охраны и командир гвардии. Наслышан. Его светлость желает вас видеть. Что же. Идем. Не будем испытывать его терпение.

Он провел их в зал, напоминающий перевернутый горшок, сделанный из стекла и проволоки. Много света, много воздуха, и вид еще более завораживающий, чем в коридорах. Выше этого места ничего в городе не было.

Лучший обзор, чем герцогу, доставался в Треттини лишь птицам.

Через все помещение проходил длинный и широкий стол, накрытый синим бархатом, за которым, на стульях с высокими резными спинками, сидели восемнадцать человек. Шестнадцать мужчин и две женщины. Шерон увидела герцога и его старшего сына, остальные были ей незнакомы.

Кар прошел в дальнюю часть зала, где его ждала полосатая кушетка с мягкой спинкой, уселся на нее, всем видом показывая, что не собирается ни во что вмешиваться и не прочь бы немного поспать.

Крайне обманчивое впечатление. Так хищник «задремывает» у воды, и неосторожная добыча теряет бдительность, считая, что врага нет. Шерон помнила наказ Лавиани и держала в голове, что перед ней человек такой же опытный, знающий и, что уж тут скрывать, достаточно опасный, как и Мильвио. И вряд ли он хоть что-то упускает.

Анселмо де Бенигно, заметив гостей, оторвался от карты и прервал обсуждение с невысоким болезненным треттинцем.

– Мильвио! Мой друг! – весело вскричал владетель. Он порывисто подошел и дружелюбно хлопнул треттинца по плечу. – Мне снова нужны твои советы.

– Я полностью в распоряжении вашей светлости. – Фламинго поклонился, как заправский придворный. Шерон обратила внимание, что он единственный, кому было позволено носить меч, а не кинжал или стилет. У Дэйта его страшную секиру отобрали еще внизу. Со всеми возможными извинениями, но отобрали.

– Хорошо! Очень хорошо! Шерон, спасибо, что пришла.

– Благодарю за приглашение, ваша светлость.

– А вы сиор да Лэнг. – Неожиданно герцог протянул руку, и тот, не колеблясь, пожал ее. – Мне отрадно знать, что не все, кто рожден за великими горами, стали нашими врагами.

Шерон внезапно поняла, что все смотрят не на Мильвио и даже не на Дэйта, а на нее. Чего только не было во взглядах этих людей: опаска, настороженность, любопытство, разумеется, отвращение. Ее оценивали. Взвешивали на весах своих интересов, сомнений и предрассудков. Выгоды.