— Конечно, я помню твой портсигар с газом, когда мы захватили тебя в лесу. Ты лихо ушел от нас, ничего не скажешь.

— Что было, то было… Теперь мы здесь, на нейтральной почве. Ты работаешь против Японии. Я тоже. Разные у нас только «хозяева».

— Разные, очень разные. Но я работаю не на «хозяина», а ради своей страны. Думаю, ты веришь мне в этом?

— Верю. Ты — идеалист. Может быть, в этом ты счастливее меня. Но неужели остался таким?

— Борис… или теперь ты, может быть, Борух?

— Смейся, смейся… В чем-то ты прав, но не в главном: я — еврей, но не иудей с талмудом под мышкой.

— Может быть, ты и не сионист?

— Может быть, их максималистская идея мирового господства не по мне. Я вышел из страны, которая победила фашизм. А что такое сионизм?

— Еще один «изм», — вставил я.

— Как и коммунизм — «изм», — отпарировал Борис, — а под стать ему — исламизм.

— Чем исламизм тебе не по душе? Живут люди и пусть живут.

— Ислам — да, но что ты знаешь о реальном исламизме? Это они сейчас измываются над евреями, но дойдут и до вас, славян.

— Хорошо, Борис. Ты же не с теорией прибыл сюда, говори: что хочешь? Почему искал меня? Время поджимает.

— Ладно, согласен. — Борис явно разволновался и до сих пор не притронулся к еде. — Я рискую, сидя здесь с тобой. Могу потерять тебя навсегда, если твои коллеги из совколонии увидят нас вместе. Не так ли?

— Ты близок к истине.

— Ты мне нужен. Твоя помощь по японцам.

— Вот это номер! — присвистнул я. — Сам, что ли, не можешь? Не темни!

— Мне нужен определенный уровень деловых людей, в круг которых вхож ты. Выйти на нужных людей в этом «муравейнике» очень сложно. Кроме того, их недоверие к Израилю, его бизнесу, его амбициям…

Надо же, Борис тоже называет Токио «муравейником».

— Ты считаешь, что я вхож к большим бизнесменам?