Барон понимающе кивнул и стал еще внимательнее прислушиваться к моим словам.

— Давай сделаем так: в шестьдесят шестом году мы виделись с тобой в ресторанчике рядом с Гринвичским меридианом. Помнишь? Я рассчитываю на то, что консервативность англичан не позволила ликвидировать этот ресторан.

Барон снова кивнул.

— Так вот. После моего звонка, без лишних разговоров, как мы и делаем обычно, приезжай в это место и имей при себе все бумаги в узком — в половину листа по вертикали — пакете. Садись за угловой столик и жди. Я объявлюсь там на минуту, заберу материалы и…

— …смоешься! — по-русски сказал Барон.

— Но ты же отказываешься встречаться с моим коллегой, Николас?! Будь справедлив!

— Да. И давай не будем на эту тему. Для меня лучше, если бы мы все же увиделись. Посидели бы, а, Максим?

Нужно было расстаться на высокой положительной ноте в наших отношениях. И я преподнес Барону сюрприз — в прямом смысле слова.

На ярмарке я встретился с фирмой, которая была нашим хорошим партнером. Я не знал представителя фирмы здесь, но он знал не только мою фирму, но и меня по рассказам главы фирмы в Италии. Еще десять лет назад фирма начала выпускать сувениры — оружие всех времен и народов. Будучи в Лондоне, я однажды уже передавал Барону сувениры этой фирмы. Вот и теперь я получил от них здесь, в Багдаде, коробочку с новой партией сувениров.

Когда я раскрыл перед Бароном коробочку, чуть большую, чем футляр от очков, в которой лежали на зеленом сукне миниатюрные пистолеты времен Второй мировой войны, то он просиял. Пожал мне руку и, не желая остаться передо мной в долгу, вручил мне свою личную авторучку.

— Эта ручка знаменитая: ею дважды пользовалась королева Британии, члены ее семьи и твой коллега.

— Коллега?

— Да. Энтони, — загадочно глядя на меня, сказал Барон.

Намек был более чем прозрачным, и спорить я не стал. И его и меня вполне устраивало то, что мы понимали друг друга в нашем деле.

В очередной раз мы расставались, не зная наверняка: увидимся ли снова. В очередной раз! Невесело улыбаясь, мы допили виски, которое нас не утяжеляло: малые порции со льдом, медленное возлияние и свежесть реки — это ли не кайф, без головокружения?!

Еще несколько минут, и мы стали прощаться. Барон напомнил о материалах.

— До конца года у меня кое-что будет, но жду тебя в начале следующего. Жду звонка, Максим!

От ресторана он уехал на своей автомашине, а я — на такси, но не к дому. До ближайшей площади. Такова сила привычки — осторожничать даже в дружественной нам стране. Как-никак, а спецслужбы в Ираке готовились в свое время английской администрацией. На такси я ехал с закрытыми глазами — это была защитная мера для моих нервов: араб-таксист по нашим меркам был явным камикадзе и по всем приметам верил в бессмертие.

Барон улетел в Лондон утром, а я — через несколько дней, в ночь. Темнящую ночь арабского Востока.

Последние часы перед отлетом я провел на крыше торгпредского дома. Кончился трудовой день города-гиганта. Солнце, менее яркое, чем днем, склонялось к горизонту. Его желтые лучи создавали изумительный контраст тепло освещенных стен домов с глубокими темно-синими тенями. На фоне неба вырисовывались четкие силуэты куполов, минаретов и пальм.