Такой работой я не тяготился и, как эксперт при главе «ХМИ», вполне оправдывал свое положение в иерархии сотрудников моего Внешнеторгового объединения, а проще — фирмы.
Большая загрузка в Англии мне была важна еще и потому, чтобы прослыть в глазах местной наружки «занятым официальными делами клиентом».
Когда генерал говорил, что под прикрытием операции «Схватка» я окажусь в стране, то есть Англии, имелось в виду прикрытие для действий по линии ГРАДа в работе с Бароном. Но в тот момент ни он, ни я не предполагали, что формальное решение моего руководства в разведке работать в Англии по линии операция «Схватка» и ГРАДу окажется прикрытием еще нескольких оперативных дел, включая работу с еще одним источником и выполнением еще одного весьма щепетильного задания. Так к «двум зайцам» присоединились еще «два».
Сейчас идет разговор о Бароне, поэтому я не буду затрагивать вопросы работы по другим «зайцам», хотя отмечу, что один из них повлиял на мое появление в Лондоне именно в июле.
На меридиане Гринвича
Итак, в первых числах июля я ступил на знакомый мне бетон посадочной полосы аэропорта Хитроу, главных воздушных ворот Лондона и Британии в целом. Как и прежде, я остановился вблизи Британского музея, который собирался использовать для снижения ко мне интереса наружки — кому охота торчать рядом с музеем, в котором бродит до полного изнеможения и закрытия русский коммерсант, да еще занятый по горло делами на английских фирмах в дневное время.
В тот день у меня после обеда выдался свободный день. Около трех часов дня я покинул прохладные залы Британского музея и пешком прошел к Трафальгарской площади с Колонной адмирала Нельсона и, минуя Пикадилли, вышел на набережную к мосту Воксхолл. Здесь меня интересовала Тейт-гелари — собирательница лучших картин и скульптур национальных мастеров Британии.
Еще по дороге к этому месту я понял, что наружки, кажется, нет. Но нужно было убедиться в этом окончательно. Галерея давала возможность сделать это, так как практика работы лондонской наружки предусматривала наблюдение за русскими во время их визита в такие места. По имеющимся у нас сведениям, МИ-5, английская контрразведка, считала выставочные залы местом моментальных встреч русских разведчиков с их источниками — носителями секретной информации.
В залах трудно маскироваться, и наружка дала бы о себе знать, но ее не было.
Время приближалось к пяти часам. Нужно было перехватить Барона дома между пятью тридцатью и шестью вечера. Я знал, что в вопросе вечернего ритуала он был педантом: в пять тридцать — приезд домой, до шести — ужин, естественно, легкий, как говорят англичане: «завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу». И «Барон» отдавал дань привычке — сверхлегкий ужин.
Еще следуя в Тейт-гелари, я выбрал маршрут таким образом, чтобы пройти по Бейкер-стрит и мимо дома знаменитого сыщика. С помощью его «имени» я собирался подстраховаться с телефонным звонком к Барону.
История знакомства с этим местом восходит к шестьдесят шестому году, когда я первый раз встретил Барона за границей. Правда, Барон к этому событию не имел отношения.
Дело в том, что тогда для меня быть в Лондоне и не посетить Бейкер-стрит казалось непростительным. На этой улице в доме 221-б английский писатель Артур Конан Дойл поместил в своем воображении знаменитого книжного сыщика.
Сегодня меня интересовала гостиница «Отель Шерлока Холмса», что вблизи квартиры сыщика.