— Хорошо, Николас, с идеологической — это служанка двух других путей. Но экономическая, кроме КОКОМ?

Барон внимательно посмотрел на меня и, стараясь внушить мне смысл сказанного, раздельно произнес:

— Мы с тобой, Максим, уже говорили о решениях «сильных мира сего» в Америке в конце прошлого века — захват главенствующих высот в Европе. А помнишь, кого они опасались?

— Германии и России.

— И это, Максим, в том веке, а в этом они поддерживали уничтожение экономического потенциала этих двух государств во время Первой и Второй мировых войн. КОКОМ — это также способ ослабления экономики, и не только Советской России. Это и для Европы: когда американцы видят личную выгоду, то, прикрываясь национальными интересами, вводят запреты под лозунгом «американская технология только для Америки».

— Но американцы не сомневаются, что гонка вооружений — это хорошо для Америки, но хуже для Европы и губительно для СССР, который вынужден нести это бремя по всем соцстранам. Так ли это, Николас?

— Согласен, новый виток военных доктрин — это непосильная ноша для твоей страны, Максим.

— «Новый виток»? Яснее, Николас?

— Американцы разобрались, что космические программы не в силах выполнить в одиночку ни Америка, ни СССР, и потому готовят новый виток в создании оружия на основе…

— …космического оружия? — вырвалось у меня. — Лихо и… сверхдорого. Значит, они будут наживаться, а мы гробить свою экономику ради паритета?! Лихо!

Барон видел мою взволнованность и даже злость. И он старался снизить накал моих эмоций. Как всегда, когда мы начинали затрагивать какой-либо серьезный вопрос, Барон стремился выстраивать логическую цепочку. Фактически он готовил меня к восприятию идеи или события как бы издалека. Я же врубился в негодование политикой Америки, не дослушав его до конца. Поэтому мой поток возмущения он смог прервать лишь той улыбкой, которой он обезоружил меня — его «веселость» явно не соответствовала обсуждаемой проблеме. И это остановило меня на полуслове.

— Максим, слушай внимательно. В кругу моих единомышленников имеются люди разных профессий, но все они высокого класса профессионалы-аналитики. Они считают: космическое оружие — это блеф американцев!

— «Блеф»? — воскликнул я.

— Слушай дальше, Максим.

— В этом случае американцы преследуют три цели: во-первых, свою пользу в виде денежных средств, якобы выделяемых на такую программу, во-вторых, привлечение в эту программу средств союзников по НАТО и, в-третьих, разрушение экономики России и соцстран непосильным бременем создания вооружений для космических войн.

Я молчал, ошарашенный новостью и коварностью ее.

— Но почему «блеф», Николас?

— Мои коллеги отслеживают ситуацию. Пока в Штатах неофициально и в очень узком кругу строго допущенных лиц ведутся переговоры о разработке на будущее программы, как они называют ее, «звездных войн». Обычно такие программы проходят определенные стадии, доходящие иногда до десяти лет. Каждой из стадий свойственны определенные признаки, причем в конкретной форме: концепция, ее разработка, деталировка и так далее. Затем: задачи, формулирование более узких проблем, выбор НИИ, заводов…

— Значит, если такая программа появится, то заказы по ней будут на европейском континенте, на фирмах? Так ли, Николас?

Я думал, что если программа реальна, то наша НТР сможет найти в Европе «ключик» к ее секретам. Но от Барона я услышал другое.