Встреча в Женеве

К концу февраля определилась наша тактика работы с канадцами, которые закрепили «вербовку» меня в Америке в прошлом году. Сейчас мы пытались вывести их в Европу, в частности в Швейцарию.

Прикрытием для выезда в страну была избрана Швейцарская национальная ярмарка в Базеле, где я оказался в первых числах апреля.

В первые дни пребывания в Стране Альпийских гор и зная график работы здесь по линии прикрытия, я связался с Бароном. Для этого я воспользовался телефоном-автоматом, а время звонка выбрал такое, чтобы застать Барона дома.

— Николас, дорогой друг! — сказал я в трубку, когда услышал голос моего английского коллеги. — Извини, что поздновато звоню…

— Максим, рад тебя слышать. Я ждал твоего звонка еще вчера.

— Да вот, я только что прилетел и сразу звоню тебе. Даже заказал столик в «Ла Палома», но не смог вчера найти тебя. Звоню из Женевы, здесь третий день. Созвонимся снова, Николас!

— Жаль, очень жаль, что не удалось сразу увидеть тебя, — сказал Барон, получив от меня все необходимые данные об очередной встрече. Это были: место встречи — ресторан «Ла Палома» в Женеве, время — на третий день в тот же час, когда я сделал этот звонок Барону.

К моменту встречи я перебрался из Базеля в Женеву, куда меня доставил автомашиной знакомый бизнесмен. В горах еще была зима и снег покрывал северные склоны холмов и горных гряд.

«Ла Палома» находилась в северной части города и, что особенно удобно, вдали от центра. Добрался я туда на такси и, увидев строение, подивился выдумке владельца. Это был дом мексиканской архитектуры с черепичной крышей, белеными стенами и традиционным фонтаном в дворике.

Минут через двенадцать после моего прихода в боковом зале на четыре столика появился Барон, в традиционном клубном блейзере и со щеточкой коротко подстриженных седых усов. Ни намека на развязность, ни капельки фривольности манер, ни грамма скованности — предо мной был стопроцентный джентльмен высшей английской пробы.

И может быть, только мне было известно, что за его сдержанным аристократизмом скрывается пытливая личность, много повидавшая и хлебнувшая лиха, с душой патриота, солдата и гражданина мира.

Он молча сел напротив меня, и мы замерли, глядя друг другу в глаза. Иногда по его лицу пробегал нервный тик, и он автоматически удерживал его пальцем, массируя левую сторону виска и крепче сжимая зубы. Мы оглядывали друг друга, ища произошедшие в наших лицах изменения за последние полтора года после встречи.

— Ну, здравствуй, Максим, — наконец произнес Барон, слегка касаясь моей руки.

— Здравствуй, Николас, здравствуй, дорогой мой друг, — подпадая под влияние его обаятельной натуры, промолвил я.

К столу подошел официант в расшитой мексиканской куртке-безрукавке, белоснежной сорочке и расклешенных брюках, полы которых прикрывали сапоги на высоких каблуках.

— Николас, у тебя такой имеется в коллекции? — спросил я у Барона, указав на длинноствольный пистолет шикарного официанта. — Он, верно, из восемнадцатого века?