Активная многообразная деятельность батюшки была высоко оценена как прихожанами, так и священнослужителями. Прот. Феодор Забелин в характеристике о. Петра от 9 марта 1949 г. писал: «Пастырь добрый, энергичный, к церковной службе рачительный, совершал службы уставные, несет и клиросное послушание, любит читать и петь на клиросе, вычитывает все каноны и положенные по уставу стихиры… Много трудов и забот несет о. прот. Белавский по ремонту и восстановлению Гатчинского Павловского собора… Среди забот об удовлетворении религиозных потребностей богомольцев Гатчинского собора, живущих на периферии прихода, у о. Петра много треб в деревнях и поселках, окружающих Гатчину, в которых нет своих священников и церквей, на ст. железной дороги в Пудости, Тайцах, в сел. Никольском, в Дудергофе, Войсковицах. В своей многогранной пастырской деятельности о. Петр находит еще время для выпечки просфор и служебных, и для прихожан». В характеристике благочинного прот. А. Мошинского о. Петр также оценивался высоко: «Отличается аккуратным исполнением своих пастырских обязанностей, трезвого образа жизни, много труда положил на восстановление собора»[592].
13 апреля 1949 г. резолюцией митр. Григория батюшке было преподано Архипастырское благословение с выдачей уставной грамоты; 1-го ноября того же года, после смерти о. Ф. Забелина, о. Петра назначили настоятелем Гатчинского собора. Резолюцией Патриарха Алексия от 20 октября 1949 г. за труды по восстановлению собора протоиерей был награжден палицей, а 14 ноября 1950 г. — награжден крестом с украшениями. В характеристике викарного епископа Лужского на о. Петра от 4 июня 1951 г. говорилось: «Он положил много труда, сил и энергии на дело восстановления Гатчинского собора и в настоящее время продолжает неустанно заботиться о проведении необходимых ремонтов и украшении собора, за что неоднократно получал награды и поощрения от Высшей Духовной власти»[593].
Для возрождения собора нужны были огромные средства, материалы, люди, и все же дела пошли успешно и довольно быстро. Не раз выручали ленинградские храмы, давая ссуды с постепенной выплатой. Неоднократно о. Петр ездил по закрытым и полуразрушенным храмам, чтобы перевезти еще сохранившиеся в них иконы и церковную утварь в восстанавливаемые церкви. Много раз батюшка сослужил митр. Григорию при освящении престолов или в храмовые праздники в пригородах северной столицы. В 1950 г. был в основном завершен ремонт верхнего храма Павловского собора. Во время этих работ богослужения проводились в нижнем храме, где о. Петр устроил еще один придел, освященный в честь иконы Божией Матери «Утоли Моя Печали», особо чтимой в соборе (во время оккупации Гатчины этот образ был найден целым и невредимым на чердаке обгоревшего дома). Именно батюшка восстановил торжественное празднование перенесения в Гатчину Мальтийских святынь.
К столетнему юбилею собора он был украшен нарядными напольными киотами, где помещались чтимые иконы, восстановлены иконостасы боковых приделов. Торжественное богослужение 29 июня/12 июля 1952 г. в день свв. Апостолов Петра и Павла (престольный праздник и юбилей собора) возглавил митр. Григорий в сослужении епископа Таллинского Романа и приглашенного духовенства. Ко дню столетия собора Патриарх 23 июня 1952 г. наградил протоиерея Петра митрой. В этом же году в «Журнале Московской Патриархии» была опубликована посвященная юбилею статья батюшки[594]. В 1953 г. с него указом Верховного Совета СССР была снята судимость по делу 1930 г.
Используя опыт и способности о. Петра, митр. Григорий 30 декабря 1952 г. поручил ему взять заботы по восстановлению храма в пос. Елизаветино, а в 1953 г. протоиерей участвовал в переустройстве престола Петропавловской церкви на ст. Сиверская. Несмотря на занятость и постоянную усталость, о. Петр не брал отпуск, если уезжал, то ненадолго в Пюхтицкий или Псково-Печерский монастырь. В Печорах под кровом тогдашнего наместника монастыря архим. Пимена (будущего Патриарха) батюшка дважды проводил свой день Ангела.
Однако силы протоиерея, подорванные пребыванием в лагере и тюрьме, были небеспредельны. 2 ноября 1953 г. он почувствовал себя настолько плохо, что написал митрополиту заявление: «Ввиду ухудшения моего здоровья и необходимости иметь возможность соответствующего лечения, прошу уволить меня за штат». Батюшка просил Владыку в дальнейшем назначить его служить в «какой-нибудь маленькой церкви»[595].
Затем здоровье о. Петра улучшилось, и он оставался настоятелем Гатчинского собора еще около двух лет, однако 19 мая 1955 г. резолюцией митр. Григория был переведен настоятелем Александро-Невской церкви Красного Села. Возможно, причина перевода заключалась и в недоброжелательном отношении к протоиерею со стороны советских властей. Ленинградскому уполномоченному явно не нравилось, что среди паствы о. Петра имелось много бывших иосифлян, и к нему из разных мест съезжались богомольцы, знавшие батюшку еще с 1920-х гг. Указ митрополита стал неожиданным ударом для прихожан собора, и 2 июня они подали Владыке прошение об оставлении пастыря, которое подписали 582 человека: «Мы глубоко уважаем и почитаем нашего пастыря и настоящего молитвенника, наставляющего нас на путь истины… Мы не представляем себе нашего храма без отца Петра, и среди прихожан поднимается большое волнение. Это горе для нас и нашего пастыря, которого мы, все подписавшиеся, просим оставить с нами. Много лет прослужил отец Петр в Гатчинском соборе, и никогда не было никаких недоразумений, его служба была безукоризненной». За первым последовали и другие подобные прошения[596].
Уже 3 июня митр. Григорий изменил свое решение и назначил о. П. Белавского настоятелем Покровской церкви в пос. Рошаля (Мариенбурге) — ныне районе Гатчины. В этом случае батюшка оставался проживать в своей прежней квартире на ул. Чкалова, 54–7, и его ближайшие духовные дети из Гатчины могли окормляться в расположенном относительно недалеко от собора храме. Поэтому о. Петр 3 июля написал митрополиту благодарственное письмо за изменение места нового служения. В другом письме Владыке от 29 июня 1955 г. протоиерей, защищаясь от несправедливых упреков благочинного в недостаточном качестве ремонта Павловского собора, подробно описал, какая огромная работа была проделана: до 1945 г. собор стоял полуразрушенным с зияющими пробоинами, в том числе, в центре купола, фанерным иконостасом, стертой живописью и уничтоженной лепкой. Весь интерьер был восстановлен по проектным чертежам архитектора Р. И. Кузьмина, несмотря на огромные трудности с материалами и рабочей силой. Отец Петр привез из закрытой Таицкой церкви в собор пушкинскую икону св. Пантелеймона и образ св. кн. Анны Кашинской с частицей мощей. Для святынь храма изготовили шесть больших киотов, в 1954 г. в здание провели паровое отопление, а всего на ремонт в 1944–1955 гг. было затрачено свыше 500 тыс. рублей[597].
Свою последнюю службу как настоятель собора о. Петр служил в день Всех Святых в приписанной к храму маленькой церкви на Гатчинском кладбище, во избежание тягостных прощальных церемоний. 3 июля 1955 г. батюшка служил первую литургию в Покровской церкви. Возглавляя Гатчинский собор, о. Петр не раз приезжал в Мариенбург послужить и помочь в возрождении этой церкви. Туда при его содействии был перевезен иконостас из храма Духовной Академии. С переходом о. Петра многие из гатчинской паствы последовали за своим батюшкой, потянулись прихожане из Таиц, Пудости, Красного Села и Кронштадта. Посещаемость церкви выросла во много раз, среди ее новых прихожан заметную часть составляли бывшие иосифляне[598].
Это нравилось далеко не всем. Недоброжелательно относившийся к о. Петру тогдашний благочинный Пригородного округа и настоятель Гатчинского собора прот. Василий Раевский (бывший обновленец) 2 декабря 1955 г. написал новому Ленинградскому митрополиту Елевферию жалобу на батюшку: «Протоиерей Петр Белавский — в прошлом очень энергичный приверженец иосифлянского раскола. Одно из селений Гатчинского прихода, Тайцы — родина протоиерея Белавского, было ядром иосифлянства. В последнее время в связи со снятием с настоятеля собора протоиерея Белавского началась чисто иосифлянская агитация среди верующих собора… В основном вся агитация сводится к следующему: а) Гатчинский собор с уходом протоиерея Белавского сделался „красным“… с пренебрежением некоторые прихожане, перешедшие в Мариенбургскую церковь, называют священников собора „советскими“; б) благодать с уходом Белавского перешла в Мариенбургскую церковь; в) крестить, исповедоваться, причащаться, отпевать покойников следует у протоиерея Белавского; г) о. протоиерей Белавский и в прошлом, и в настоящем — „страдалец за веру и Церковь“».
Викарный епископ Роман передал это донесение в Епархиальный совет «для тщательного обсуждения», но, к счастью, для батюшки все закончилось благополучно. Прот. В. Раевского на посту настоятеля Гатчинского собора вскоре сменил ранее служивший вместе с о. Петром и духовно близкий ему прот. Иоанн Кондрашев. 30 сентября 1956 г. батюшка участвовал в освящении собора после окончательного завершения его ремонта[599].
В Мариенбурге, как и в Гатчине, о. Петр прежде всего занялся благоустройством храма. Полностью вернуть ему исторический облик и восстановить прежний дубовый иконостас было крайне сложно, но тщательный ремонт сделал храм благолепным и заботливо ухоженным. Удалось провести паровое отопление, обнести оградой территорию вокруг церкви с небольшим, стихийно возникшим во время войны кладбищем. На церковном участке был построен двухквартирный дом (по адресу: Круговая ул., 7), куда о. Петр с матушкой переехали из гатчинской квартиры.
К батюшке часто приезжали его собратья, священники, с которыми о. Петра связывали дружеские отношения. Особенно много духовенства съезжалось в день Ангела батюшки 6 сентября, отчего архим. Кирилл (Начис) назвал этот день «вторым престольным праздником». В начале 1960-х гг. в храме иногда простым священническим чином служил будущий Патриарх митрополит Пимен (Извеков). Он был тогда другом семьи, укрывался иногда в доме о. Петра от своих забот, и однажды дал этому дому укрепившееся потом название Мариенбургский скит[600].
Позднее посещал о. Петра и новый Ленинградский митрополит Никодим (Ротов). После первого знакомства он попытался привлечь умудренного опытом священника к возглавляемой им внешней церковной деятельности. Но вскоре, поняв полную нереальность таких планов, он отступил. Владыка Никодим приезжал в Мариенбург редко и только по официальным праздникам[601].
Возможно, впервые такая поездка состоялась после необычного письма 1964 г. митрополиту от прихожанки о. Петра Людмилы с просьбой посетить храмовый праздник Покрова Божией Матери: «Он святой, святой во всех своих проявлениях, и душа его как душа ребенка. Он монах, не будучи монахом, и служба у него монастырская, и живет он только интересами храма… Он большой молитвенник, и любим всеми»[602].
22 апреля 1967 г. с благословения митр. Никодима о. Петр был назначен членом Епархиального совета, что его очень тяготило, особенно официальные приемы и церемонии. Когда 27 мая 1974 г.
батюшка был освобожден от этих обязанностей «с выражением искренней благодарности и сердечной признательности за усердие в работе и доброе сотрудничество», он воспринял это с радостью. Молитвенник и труженик, о. Петр говорил мало и сдержанно. Его лаконичные фразы, часто стихи из Священного Писания, содержали потаенный смысл, который раскрывался во времени. В 1970-е гг., когда о святости Царской Семьи не смели говорить, о. Петр сказал: «У Бога они прославлены». Сохранилась поминальная записка, где рукой батюшки поименно названы убиенные в Екатеринбурге и Алапаевске.
За двадцать с лишним лет служения в Мариенбурге о. Петр получил много наград. Так, в 1957 г. он был удостоен Патриаршего благословения, в 1958 г. — права служения с открытыми Царскими Вратами до Херувимской песни, 26 декабря 1962 г. — права ношения 2-го наперсного креста с украшениями, 2 мая 1967 г. — Патриаршей грамоты, 31 декабря 1967 г. (к 75-летию) был награжден третьим Патриаршим крестом, а затем и орденом св. кн. Владимира 2-й степени[603].
При всем внешнем благополучии, батюшка, однако, остро переживал скорби и нестроения Церкви: диктат советской власти, обмирщение духовенства, замешанный на политике экуменизм и многое другое. По своим убеждениям о. Петр остался таким же, каким был в давние 1920-е гг. По-прежнему батюшка тепло относился к иосифлянам. Он неоднократно посещал могилу одного из руководителей движения прот. Феодора Андреева в Александро-Невской Лавре.
Дочери о. Феодора позднее вспоминали: «Летом 1967–68 годов мы снимали для мамы комнату возле Покровской церкви в Мариенбурге под Гатчиной. Здесь мама особенно сблизилась с о. Петром Белавским и его матушкой, которых не видела с 1929 года. Наталия Николаевна посещала все богослужения в Покровской церкви. Она писала другу: „По утрам, когда идет служба, вижу в алтаре высокого седого старца 75 лет, который совершает проскомидию. Совершеннейшая простота. Необыкновенная легкость движений при земных поклонах. Это тот о. Петр, кто в духовной семинарии учился у И. П. ГЦербова. А рукополагал его митрополит Вениамин. Он крестным ходом хоронил о. Феодора, когда Вы были уже в узах. В Тайцах у него жил владыка Димитрий, и оттуда он приезжал проститься с о. Феодором перед его кончиной. Из Таиц о. Петр и владыка Димитрий вместе и уехали далеко… Помните такого черноволосого протодиакона… о. Михаила Яковлева? Вот он здесь и его жена тоже. Они на пенсии и оба почти слепые. О. Петр служил у них молебен. Разговорам не было конца. В очень большие праздники о. Михаил сослужит о. Петру, а я плачу“»[604].