Кроме того, вскоре начались «хрущевские гонения» на Церковь и постриг даже в каком-либо из монастырей, над которыми нависла угроза полного закрытия, стал проблематичным. Новый Ленинградский митрополит Гурий (Егоров) 6 марта 1961 г. в своем заключении по делу о. Алексия писал, что в нем нет письменного согласия настоятеля Псково-Печерского монастыря на постриг там, принятие же монашества в Ленинграде предполагает наличие монаха-руководителя, которого сейчас в епархии нет.
Последние годы своей жизни о. Алексий посвятил внутренней молитве и покаянию. В начале 1960-х гг. старца навещал в Вырице схиигумен Савва (Савченко) из Псково-Печерского монастыря и схимонахиня Мария (Маковкина) из Николо-Богоявленского кафедрального собора, знавшая батюшку еще по его служению в Царском Селе. Когда позволяло здоровье, о. Алексий прогуливался неподалеку от дома. Обычно его окружали дети, тянувшиеся к любвеобильному батюшке. В ту пору о. Алексий всегда носил широкий кожаный монашеский пояс, знаменующий умерщвление плоти и неустанную брань со страстями[557].
Скончался верный служитель Божий у себя дома в 8 часов утра 5 апреля 1964 г. — ровно через 15 лет (с разницей в два дня) после смерти при. Серафима Вырицкого, как и предсказал ему в свое время старец. Об этом говорится, в частности, в письме духовного сына и одновременно духовника о. Алексия, бывшего иосифлянина, настоятеля церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Мариенбурге прот. Петра Белавского председателю Епархиального совета прот. Сергию Румянцеву от 12 апреля 1964 г.: «…приношу Вам глубокую благодарность за предоставленную возможность мне совершить литургию и отпевание дорогого для меня почившего о. Алексия, с которым я был духовными узами связан почти сорок лет, а последние пять лет я был его духовным отцом, а он был моим. С момента прекращения регулярного служения в Казанской церкви я аккуратно ездил к нему два раза в месяц для духовного его удовлетворения. Мне хочется Вам сообщить о пророческих словах иеросхимонаха Серафима, над ним сбывшихся. Отец Серафим ему предсказал, что он умрет после его смерти через 15 лет. И вот 3-го апреля 1964 г. исполнилось 15 лет со дня смерти о. Серафима и точно через 15 лет скончался о. Алексий, т. е. 5-го апреля»[558].
Отпевание батюшки 9 апреля в Казанской церкви Вырицы о. Петр совершил вместе с настоятелем Павловского собора Гатчины прот. Иоанном Кондрашевым, настоятелем Петропавловской церкви Вырицы прот. Владимиром Сидоровым и бывшим иосифлянином протодиаконом Гатчинского собора Михаилом Яковлевым. 14 апреля канцелярия митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима предписала настоятелям храмов епархии вписать в церковный синодик имя отца Алексия на вечное поминовение. Вскоре был напечатан некролог в «Журнале Московской Патриархии», но без упоминания об «иосифлянском прошлом» протоиерея. Похоронили батюшку на вырицком поселковом кладбище, и могила его сейчас постоянно посещается и почитается верующими. Реабилитирован же был о. Алексий «как жертва политических репрессий» по своему делу 1950 г. только 10 сентября 1997 г.
Протоиерей Петр Белавский
Один из самых известных священнослужителей Санкт-Петербургской епархии в XX веке родился 18 декабря 1892 г. в семье потомственного священника Иоанна Петровича Белавского в с. Александровское (Александровка) Староскворецкой волости Царскосельского уезда Петербургской губернии, где отец служил настоятелем церкви св. кн. Александра Невского. В семье Белавских было пятеро детей — две дочери и три сына. Петр стал вторым ребенком, вместе с младшим братом Дмитрием его отдали в Духовное училище при Александро-Невской Лавре. Из жизни в училище о. Петр любил вспоминать два случая. Первый — приезд отца Иоанна Кронштадтского. Детей построили для встречи батюшки, который с любовью и теплотой благословляя их, положил свою руку на голову мальчика, оставив в его душе неизгладимый след. Другой случай был связан со священномучеником митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским). Однажды очень тосковавший по родному дому Петр сидел один на своей кровати и грустил. В это время тогдашний ректор семинарии архим. Вениамин вошел в спальню, подошел к печально поникшему отроку, приласкал и дал ему просфору[559].
После окончания Антониевского Духовного училища в 1909 г. юноша поступил в Петербургскую Духовную семинарию, затем в 1911 г. перешел учиться в юнкерское училище, но через два года вернулся в семинарию. После окончания третьего класса П. И. Белавский 27 августа 1913 г. был назначен на должность псаломщика в церковь с. Мелковичи Лужского уезда, а 20 мая 1914 г. протопресвитером военного и морского духовенства был назначен псаломщиком церкви св. кн. Александра Невского при военном госпитале в Красном Селе, где служил до февраля 1917 г. В годы Первой мировой войны он также проводил с ранеными беседы, за что был награжден орденом св. Станислава.
С 1918 г. Петр Иванович служил псаломщиком в церкви св. кн. Александра Невского с. Александровское, помогая в храме отцу, и одновременно с октября 1917 по 1920 гг. работал в Казенной палате, а в 1922 г. — бухгалтером на Таицком (Орловском) водопроводе. 28 октября 1920 г. он венчался в Александровской церкви на дочери протоиерея Василия Бондарева Ксении, родившейся в 1900 г. в г. Ревеле и окончившей гимназию с золотой медалью.
Перед свадьбой жених и невеста поехали к митрополиту Петроградскому Вениамину, который ласково принял их и благословил образом Спасителя «на долгую и мирную жизнь». 22 ноября 1920 г. митрополит рукоположил в Покровской церкви на Боровой ул. Петра Ивановича во диакона, а 1 января 1921 г. там же Владыка совершил священническую хиротонию. После литургии митр. Вениамин обратился к новому иерею: «А теперь, отец Петр, поедем вместе молиться на Карповку». Был канун кончины о. Иоанна Кронштадтского, и митрополит совершал в Иоанновском монастыре парастас[560].
Первые два года священства о. Петр сослужил своему отцу в Александровском храме. Уже после ареста и расстрела Владыки Вениамина возглавлявший борьбу с обновленцами в Петроградской епархии епископ Петергофский Николай (Ярушевич) 8 сентября
1922 г. назначил о. П. Белавского настоятелем новопостроенной церкви свт. Алексия, митрополита Московского, в пос. Тайцы Красносельского уезда (освященной в 1921 г.). Дальнейший духовный и жизненный путь пастыря, по его собственному признанию, во многом определил священномученик епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев). Живя на даче в Тайцах, Владыка нередко служил и проповедовал в Алексиевской церкви, ведя по вечерам с отцом Петром долгие задушевные беседы. Батюшка пользовался любовью прихожан и в 1922 г. был награжден набедренником, в 1923 г. — скуфьей, в 1925 г. — камилавкой, а в 1927 г. — наперсным крестом. В
1923 г. у священника родилась дочь Ксения и через пять лет — вторая дочь Александра. В эти годы наряду со службой в храме ему пришлось некоторое время состоять в тыловом ополчении[561].
С началом иосифлянского движения о. Петр сразу же перешел на сторону митр. Иосифа, к которому летом 1928 г. лично ездил в Николо-Моденский монастырь. Позднее, на допросе 8 декабря 1929 г., священник так говорил об этом: «Иосифлянство я считаю как стоящее на страже истинного Православия. Иосифлянство не может считать радости сов. власти радостью Церкви. Иосифлянство не может допускать, чтобы в Церкви поминали сов. власть, т. е. такую власть, которая гонит Церковь. Об этом мне говорили и увещевали перейти в иосифлянство свящ. Иван Никитин, Измаил Рождественский, Федор Андреев и епископ Григорий Лебедев, и я перешел. К митрополиту Иосифу я по поручению епископа Дмитрия ездил один раз, отвозил от него и от двадцатки пакеты и привез от Иосифа ответ»[562].
Летом 1928 г. в Тайцах на даче Голышевой поселился фактический руководитель иосифлянского движения епископ Димитрий (Любимов). Поскольку Владыка был назначен митр. Иосифом управляющим епархией, в Тайцы стали приезжать многие истинно-православные священнослужители. С некоторыми из них, в частности, с ей. Сергием (Дружининым), прот. Василием Верюжским, о. Петр особенно сблизился. Совершались здесь и хиротонии, а в будние дни ей. Димитрий служил вдвоем с о. Петром. Летом на даче Владыки в Тайцах проживал с семьей и «идеолог» иосифлян прот. Феодор Андреев. Его дочери вспоминали, что они посещали Алексеевскую церковь, а в саду близ дачи происходили совещания их отца, ей. Димитрия и профессора М. А. Новоселова.
В эти годы о. Петр, как духовник, часто посещал в Гатчине будущую новомученицу схимонахиню Марию Гатчинскую (Лелянову), обладавшую даром утешения скорбящих. Мать Мария подарила священнику на молитвенную память небольшой серебряный трехстворчатый складень с изображением Спасителя, Божией Матери и ев. Георгия Победоносца, который был с батюшкой всю его жизнь, в том числе в тюрьмах и ссылках, и чудом сохранился даже при обысках[563].
С тех пор как ей. Димитрий поселился в Тайцах, о. Петр стал его деятельным помощником. К Владыке приезжало за благословением много священнослужителей с разных концов страны, и каждого из них исповедовали в крепости его исповедания «истинного Православия». По поручению епископа о. Петр также принимал исповеди, в том числе монахов с Кубани, из Вятки и Серпухова. По свидетельству самого священника, в Тайцы приезжали: настоятель Перекомского монастыря Новгородской епархии архим. Сергий (Андреев), прот. Александр Левковский из Твери, ей. Иоасаф (Попов) с Украины, свящ. Алексий Шишкин с Кавказа, железнодорожный врач из г. Невеля для тайного принятия монашеского пострига, мирянка из Киева, игумен из Воронежа для рукоположения во архимандрита, прот. Николай Дулов из Москвы, желавший пострижения в монашество, но не получивший на это благословения Владыки, и многие другие[564].
10 мая 1929 г. скончался прот. Феодор Андреев, и о. Петр участвовал в его отпевании и похоронах в Александро-Невской Лавре. После смерти о. Феодора о. П. Белавский, по свидетельству прот. Василия Верюжского, вошел в число пяти главных советников возведенного в сан архиепископа Димитрия (Любимова). Сам Владыка на допросе 6 декабря 1929 г. показал, что обязанности его секретаря после кончины о. Ф. Андреева исполняли четыре человека, в том числе о. Петр. Кроме того, с сентября 1929 г. свящ. П. Белавский был и «хранителем архива» иосифлян[565].
Первый удар со стороны советских властей на семью Белавских обрушился весной 1929 г. 13 мая был приговорен к высшей мере наказания и 21 мая расстрелян отец матушки Ксении, прот. Василий Бондарев — бывший жандармский подполковник, служивший настоятелем церкви при. Серафима Саровского в пос. Горелово близ Красного Села. Сломленная горем вдова о. Василия Елизавета Александровна переселилась к дочери в дом о. Петра. В сентябре
1929 г. на верхнем, втором, этаже этого дома (ул. Юного пролетария, д. 46), с расчетом остаться там на зиму, поселился и архиеп. Димитрий со своим келейником диаконом Павлом Морозовым и монахиней Анастасией (Куликовой). Все они вместе с о. Петром были арестованы поздним вечером 29 ноября 1929 г. В ходе многочасового обыска у священника конфисковали богослужебные сосуды и кресты. К пяти утра арестованных вывели на улицу. Матушке о. Петра позволили его проводить, она дошла до перекрестка, где был храм, простилась с мужем, получила последнее благословение Владыки и медленно пошла к дому. И тут архиеп. Димитрий сказал: «Прости меня, отец Петр. Из-за меня ты тоже идешь на страдания»[566].