Из материалов следственного дела видно, что Жижиленко был организатором и руководителем Серпуховской нелегальной а[нти]с[оветской] группы церковников и что после его ареста руководителем остался Кремышенский. Оба они были связаны с такими же группами в Москве и Твери, а также и с центром нелегальной а[нти]с[оветской] организации. При рассмотрении их дела в 1929 г. указанные обстоятельства учтены не были, так как эти обстоятельства были в то время неизвестны.
Учитывая вышеизложенное, нахожу, что Жижиленко и Кремышенский должны быть допрошены и привлечены в качестве обвиняемых по делу участия их в нелегальной а[нти]советской] организации, ставившей целью свержение Соввласти, и потому прошу распоряжения о доставке указанных лиц в наше распоряжение»[362].
В декабре епископ Максим был взят под стражу в Беломоро-Балтийском лагере и 27 января 1931 г. вместе с о. Александром Кремышенским доставлен в Бутырскую тюрьму Москвы. Избежавших арестов 1929 г. серпуховских иосифлян возглавил приехавший из Киевской области священник Николай Ищенко. Архиепископ Димитрий утвердил его настоятелем Спасо-Занарской церкви. С февраля 1930 г. о. Николай стал благочинным Серпухова. В Троицкий собор из Твери был прислан священник Василий Шишканов. Архиепископ Гдовский в июне-ноябре 1929 г. сам окормлял иосифлянские храмы Московской епархии. Так, он рукоположил во иеромонаха Анувия (Капинуса), известного впоследствии катакомбного деятеля, в 1929 г. служившего в Покровской церкви Серпухова.
Около трех лет восемь приходов Серпухова и монахи Высоцкого мужского монастыря находились в оппозиции митр. Сергию. Кроме восьми городских, иосифлянскими были и несколько сельских приходов. Так, в 1930 г. о. Николай Ищенко приезжал служить в церковь с. Дашковка, иеромонах Серафим (Бубликов) — в с. Березня, а иеромонах Кирилл (Дубровный) — в с. Липецы, диакон Павел Авраменко служил в храме с. Ново-Никольское, священник Успенский — в с. Темная Пятница и т. д.
Иосифлянские священнослужители Серпухова жертвовали ежемесячно по 15 рублей на помощь ссыльным землякам, много вносили и миряне. Собранные средства отвозила монахиня Елизавета (Волкова). В храмах постоянно поминали арестованных иосифлян. Кроме молитвы «За многострадальную Церковь», привезенной из Ленинграда (изъятой на обысках и приобщенной к делу), в церквах Серпухова звучала и другая «контрреволюционная молитва» — настоятеля Сретенского храма иеромонаха Никодима (Рыбакова).
Позднее на допросе иеромонах Серафим (Бубликов) показал: «Я читал молитву за многострадальную церковь потому, что считаю церковь гонимой… К политике Соввласти я отношусь отрицательно… т. к. эта власть… безусловно является властью антихриста, поскольку она не признает Бога и издевается над религией; вся политика этой власти по переустройству жизни на социалистических началах противна духу христианства. Колхозы я также считаю организацией антихристианской, поскольку там не дают возможности молиться и соблюдать посты»[363]. Подобным же образом говорил и настоятель Покровской церкви иеромонах Илиодор (Трусилин): «Поминовение властей мы считаем для себя неприемлемым, т. к. власть послана Богом в наказание, как кнут. При царе духовенству и монашеству жилось гораздо лучше, т. к. не было никаких притеснений»[364]. Как и многие другие, не скрывал своих убеждений о. Василий Шишканов: «Я, как православный христианин, являюсь противником Соввласти, потому что Соввласть не верит в Бога, насаждает безбожие и преследует Церковь и духовенство»[365].
Вся деятельность серпуховских иосифлян проходила в атмосфере нескончаемых репрессий: «Жили мы, как на вулкане, ожидая с минуты на минуту ареста, потому что представителей Дмитровского течения арестовывали именно за то, что они принадлежат к данной церковной ориентации, а не за активные правонарушения» (из протокола допроса о. Николая Ищенко)[366].
По делу организации «Истинное Православие» был арестован и настоятель прихода с. Горка Орехово-Зуевского округа священник Илия Крылов. В обвинительном заключении этот приход именовался «филиалом» Истинно-Православной Церкви. По показаниям секретного агента ОГПУ, о. Илия весной 1929 г. ездил в Ленинград, а когда вернулся, пригласил в церковь семь человек и «заявил, что он вошел в общение с Димитрием Гдовским как епископом, который ни в какие сделки с Соввластью не входит»[367].
В конце лета о. Илия был арестован и административно выслан на полгода в д. Кудыкино Орехово-Зуевского округа по другому делу. Вместо него из Ленинграда в качестве настоятеля был прислан иеромонах Клавдий (Дворянский), а затем на несколько месяцев приезжал служить из Твери о. Василий Шишканов, кроме того, частыми гостями были монахи из Москвы и Серпухова[368]. В начале 1930 г. о. Илия Крылов вернулся в свой приход, а в декабре в с. Горка прошли массовые аресты[369]. 8 декабря 1930 г. семь арестованных священнослужителей, в их числе и настоятель церкви с. Дубровки того же округа о. Иоанн Коноплин, были отправлены в Бутырскую тюрьму. В качестве вещественного доказательства фигурировали записи двух «контрреволюционных» молитв.
На допросах в Бутырской тюрьме Владыка Максим, как и значительная часть других арестованных, вел себя стойко и обвинения в контрреволюционной деятельности отвергал. Обвинительное заключение по делу было составлено 4 февраля 1931 г. на 63 человека (17 священников, 23 монашествующих и 23 мирянина). Постановлением Коллегии ОГПУ от 18 февраля 17 человек, в том числе епископ Максим, были приговорены к высшей мере наказания, еще 12 человек — к 10 годам лагерей, а остальные — к 5 годам лагерей или ссылке. Последние донесения подсаженных в камеру к обвиненным осведомителей сообщали о твердости духа приговоренных, которую они сохраняли до конца. 4 июня 1931 г. епископ Максим был расстрелян и в тот же день похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.
Русская эмигрантская газета в 1931 г. (с ошибкой в дате расстрела Владыки) сообщила следующее: «Ватикан, 30 ноября (Гавас). Только сегодня комиссией Ватикана „Про-Руссиа“ получено известие о смерти магистра Максима, православного епископа Серпухова. Епископ Максим был расстрелян б июля большевиками за отказ признать митрополита Сергия, примирившегося, как известно, с советской властью»[370].
Упокой, Господи, со святыми душу раба Твоего — первого тайного епископа многострадальной Русской Православной Церкви Максима!
Священномученик епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев)
Епископ Григорий (в миру Александр Алексеевич Лебедев) родился в г. Коломна Московской губернии 12/25 ноября 1878 г. в семье священника Коломенского Брусенского в честь Успения Пресвятой Богородицы женского монастыря и был двоюродным братом архиепископа Товии (Остроумова). Мать Александра, Мария Феодоровна, дочь коломенского священника Феодора Остроумова, была добрая, очень религиозная женщина, и свою церковность она старалась привить детям. К сожалению, она скончалась в молодости, в 1885 г., оставив мужа с восемью детьми возрастом от полутора до 16 лет. Дальнейшее воспитание детей он полностью взял на себя, стремясь внушить детям страх Божий и желание исполнять заповеди. Занятый службами и другими пастырскими делами, о. Алексий отправлял Александра и других младших детей в монашеские кельи, где они находились весь день под присмотром монахинь. Отрок Александр заметно выделялся среди прочих детей, так что часто монахиня, наблюдавшая за ним, говорила: «Этот будет архиереем». И действительно, еще до поступления в школу, мальчик проявлял особую любовь к молитве — он с радостью посещал продолжительные монастырские службы, простаивал их от начала до конца.
Начальное образование Александр получил в Коломенском Духовном училище, где обнаружились его блестящие способности. Ежегодно он получал награды за отличные успехи и примерное поведение. Его не интересовали игры и забавы, и все свободное время он тратил на чтение книг. После окончания училища юноша поступил в Московскую Духовную семинарию, выделяясь и здесь своей серьезностью и способностями. Ректор семинарии назначил его «уставщиком» и «канонистом» до самого конца обучения. Семинаристы относились к Александру с почтением и любовью, как к серьезному и внимательному товарищу. Он был дружен со всеми однокашниками, но наиболее близок с группой студентов, склонных к глубокому освоению религиозно-философских проблем. Серьезность и некоторая замкнутость были отличительными чертами будущего Владыки. Летом он любил дальние прогулки, которые почти всегда совершал в одиночестве. Ежегодно Александр ходил из Москвы в Троице-Сергиеву Лавру, из Коломны — в Голутвин монастырь, Спасский мужской монастырь Рязанской губернии и т. д. Все это создавало в нем определенный настрой и тягу к жизни в одиночестве.
В 1898 г. юноша окончил семинарию и решил готовиться к экзаменам в Московскую Духовную Академию. С этой целью, по благословению своего отца, он поступил послушником в Бобренев в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь близ Коломны. Летом все иноки монастыря занимались сельскохозяйственными работами и для совершения служб оставались одни престарелые монахи. Молодой послушник был назначен им в помощь и с радостью принял это послушание — первым приходил в церковь, принимая участие в чтении и пении всех богослужений: вечерни, утрени, литургии, а в свободное время усиленно готовился к экзаменам в Духовную Академию. Они начинались с письменной работы. Хотя Александр выполнил ее, он находился в страшном душевном смятении, ибо считал себя недостаточно подготовленным. Внушив это себе, он прервал экзамены и вернулся в Коломну, чтобы через некоторое время отправиться в Казань и поступить в число послушников Спасского (Преображения Господня) монастыря и одновременно — вольнослушателем в Казанскую Духовную Академию. Успешно выдержав вступительные экзамены, он был в 1899 г. принят в число студентов Академии, окончив ее в 1903 г. по первому разряду со степенью кандидата Богословия.
Высокопреосвященный Антоний (Храповицкий), ректор Академии, с любовью относился к талантливому студенту, направляя его на монашеский путь. Но не пришло еще время, до принятия пострига будущий епископ много лет трудился на педагогическом поприще. Летом 1903 г. он был назначен Святейшим Синодом преподавателем гомилетики и литургии в Симбирской Духовной семинарии. Серьезными и увлеченными уроками молодой педагог быстро привлек внимание учащихся к гомилетике. Он неустанно руководил кружками, где студенты учились составлять планы и конспекты проповедей на самые разнообразные темы, приучая будущих пастырей к подготовке произносить проповеди-импровизации. Наряду с чтением ев. отцов, Лебедев советовал читать также русскую классическую литературу, считая это необходимым для церковного проповедника. Сам он неоднократно писал рефераты на литературные темы.
Проработав в Симбирске четыре года, А. Лебедев почувствовал тягу к более углубленным занятиям богословием, для чего нужны были библиотеки. С этой целью он переехал в Москву, где с 1907 г. стал преподавать в Кадетском корпусе и в 3-й гимназии, позже взяв уроки всеобщей и русской истории в Николаевском Сиротском институте. Вскоре Лебедев занял место инспектора этого института. В жизни блестящего педагога в это время произошло сильное душевное потрясение. Он познакомился с одной из своих бывших учениц и решил вступить с ней в брак. Хотя девушка с симпатией относилась к нему, ее родители, купцы, не дали своего согласия, желая выдать дочь за человека из своего сословия. Александр, прибегнув даже к помощи отца, пытался убедить родителей невесты, но они были непреклонны. Потрясенный происшедшим, молодой человек еще больше замкнулся в себе, расценив случившееся как Промысел Божий, направляющий его на другой жизненный путь.
В 1918 г. Сиротский институт был преобразован в 165-ю трудовую колонию II ступени, которой А. Лебедев некоторое время руководил, затем в 1919 г. оставил педагогическую деятельность, поступив на место заведующего почтовым сектором Главного лесного комитета. Однако природная религиозность и потребность в сосредоточенной молитве, склоняли его к иному пути, и в конце 1920 г. он, оставив гражданскую службу, поступил в Смоленскую Зосимовскую пустынь Владимирской губ. Здесь в начале января 1921 г., незадолго до праздника Рождества Христова, епископ Варфоломей (Ремов) постриг его в монахи с именем Григория. В пустыни прошли и первые месяцы послушания нового инока под руководством старца Митрофана. Дальнейшее послушание с лета 1921 г. он нес в Московском Свято-Даниловом монастыре у строгого церковного канониста и истинного аскета, магистра богословия, епископа Волоколамского Феодора (Поздеевского). В обители инок Григорий был посвящен во иеродиакона, иеромонаха, а в 1923 г. стал ризничим с посвящением в сан архимандрита.