— Рассудок может быть очень эгоистичен, — заметил Страхов.
— Мы все эгоисты. А как иначе? — взмахнув руками, завопил Волков, — Послушай, мы же делаем все только для себя — это инстинкт. То, что заложено природой, нельзя отвергать. Я же не призываю палить дома своих бабушек, если нужны деньги, я наоборот, говорю, что такого следует избегать. Если бы все были разумны, то есть опирались со всех своих решениях на здравый смысл, будучи эгоистами, но разумными, человечество давно бы уже совершило большой прогресс во всех сферах.
Страхову стало не по себе от того, какой непомерной гордыней вдруг оказалось заполнено пространство. Прежде его взгляды на жизнь были идентичны взглядам Волкова. Теперь он окончательно убедился в том, что не видит мир таким, каким его видит Олег.
— Дело в том, что теория разумного эгоизма очень опасна, — медленно проговорил пожилой мужчина, — Наш ум очень подвержен иллюзиям. Их провоцируют бесконечные травмы, которых мы наполучали в детстве и продолжаем получать. И если сверху на травмированный ум дать установку "ты для себя должен быть на первом месте", то у человека может вообще свистануть фляга. Если он в треугольнике Карпмана, если он в травме, если он не в ресурсе (и этот ряд можно продолжать сколь угодно долго), то он не будет адекватно ставить себя на первое место, это будет тирания помноженная на истерию. В этот момент в человеке чёрная дыра, и всё, что туда вкидывается, просто уходит в никуда. Да и нет ничего общего между любовью к себе и эгоизмом. Это две разные дороги, они вообще не пересекаются. Только вера держит ум человека в спокойствии, в уверенности в завтрашнем дне, она его моральный компас. Мораль и этика, на которую уповают атеисты и ты, может в любой момент изменить человеку, и все его представления в одно мгновение окажутся ложными. Именно мысли о вере наполняют людей духовной красотой, делает их живыми, настоящими. Те, у кого совсем отсутствует связь с Богом, становятся "мёртвыми". Вообще, человек без Веры имеет два пути — безнравственное существование или безумие, смерть. Такие люди вступают в схватку с реальностью, но всегда проигрывают, потому что у них нет сил (ни физических, ни душевных), чтобы противостоять трудностям, с которыми они сталкиваются, у них нет никакой опоры, никакой связи ни с чем. Они не могут справиться с материальными проявлениями этого мира. Как писал Толстой в своих дневниках после смерти своего сына, только вера даёт человеку связь с вечным, она даёт ему смысл жизни и высшую цель. Ты сказал, что веру придумал человек из-за страха смерти, вера нужна человеку, чтобы жить, а чтобы умереть вера не нужна.
Страхов провел в компании Олега час и под предлогом неотложных дел уехал домой. Он зашел в квартиру и прошел в спальню, чтобы проверил Наташу. Она лежала навзничь на кровати, разметав по подушке свои длинные каштановые волосы, и крепко спала. Ее высокая грудь, накрытая пуховым одеялом, плавно поднималась и опускалась. Страхов прикоснулся теплыми губами с холодному лбу невесты, поставил купленные для нее цветы в вазу и, договорившись со Скородумовым об утренней терапии, лег спать на диване в зале, чтобы не разбудить Наташу.
Глава 17. Прощание
Женя проснулся от пения птиц за окном, поводил спутанною головою по обе стороны — Наташи уже не было дома, а у вазы с мраморными розами стояла, свернутая в треугольник, надпись, выполненную ровным почерком, украшенным завитками, «спасибо за цветы». Он с трудом поднялся с постели, шаркая ногами, дошел до кухни, где приготовил себе чашку крепкого черного чая, умылся и позвонил Скородумову.
— Может, попробуем регрессию? — спросил психотерапевт, цепляя на широкий круглый сальный нос очки в черной пластиковой оправе.
Страхов смутился и нахмурил брови.
— Вы шутите?
— Отнюдь, — возразил Скородумов.
— Может, лучше гипноз? — насмешливым тоном предложил Страхов.
— Евгений, я психотерапевт, а не волшебник. Вы ходите ко мне, чтобы решить внутренние конфликты. Уход вашего отца — это травма. Так давайте будем рассматривать этот случай как и все остальные. Но я согласен попробовать с вами другую технику. Пишите на листах цифры от ноля до четырех. Это будут года вашей жизни. Раскладывайте их на полу.
Страхов запер дверь и послушно сделал то, что от него требовалось.
— Теперь внимательно меня слушайте, — приказал Скородумов, — Сделайте глубокий вдох и медленный выдох. Снова вдох и выдох. Я сосчитаю от трех до одного хлопну в ладоши и вы окажитесь в первом году своей жизни. 3,2,1 — раздался звонкий хлопок, — Вы там. Что ты чувствуешь?
— Радость, — ответил он.
— Вдох и на выдохе переступай на следующий листок, — глубоким, вводящим в транс голосом проговорил он, — Я сосчитаю от трех до одного, хлопну в ладоши, и вы окажитесь во втором году своей жизни.
Так Страхов прошел до своих четырех лет
— Посмотри, как ты выглядишь? — попросил Скородумов.
— Я в каком-то комбинезоне, — мутно различая картинку, ответил он.