Книги

Солнце, которое светит ночью

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вам не кажется, что человек, который ходит к психологу, не может еще и верить в Бога? — задумчиво проговорил он.

— Нет, — быстро и решительно возразил профессор, — почему мне должно так казаться? Ты ходишь к психологу, и он очерчивает тебе зону твоего влияния, и зону, в которой твоего влияния нет. Он, если хочешь, разбирает и снимает те иллюзии, в которые ты успел забраться. Не вижу противоречий: вот Бог, а вот психолог. Они прекрасно живут вместе.

— Но если я верю, не сбрасываю ли я ответственность на него за все, что происходит? Не становлюсь ли я безответственным?

— Так не становись, — приказал профессор, — Бог даёт тебе силы справляться с теми трудностями и радостями, которые к тебе приходят. Эти силы истекают из любви, потому что Бог — есть любовь. Но и те, кто верит в неверие, черпают силы, однако не всегда из любви, даже чаще не из любви, а из протеста. Тебе выбирать, какую воду пить: с газом или без газа. Но телу нужна вода, чтобы жить.

Глава 4. Спасатель

В то время, когда Страхов собирался отправиться домой, Наташа завершала урок литературы в десятом классе и прощалась с учениками.

— Наталья Александровна, это очень плохо, что я не хочу читать «Преступление и наказание»? — робко спросила хорошенькая девочка с пухлыми щеками и блестящими зелеными глазами.

— В конце концов, остаются только ваши отношения с самими собой: только вы и ваша совесть, ваше благочестие. Самому Достоевскому уже давным давно всё равно, будешь или не будешь ты читать его книги. Обществу всё равно, читаешь ли ты и понимаешь ли ты то, что ты читаешь. И Пушкину всё равно, что вы думаете о его изменах. Они свою жизнь уже прожили, своё дело сделали. А это ваша жизнь, и вам решать, что с ней делать. Вам решать, будете вы в ней читать классику или будете просто списывать ответы.

— А я буду права, если скажу, что по Достоевскому смысл жизни в том, чтобы познать себя, любить Бога и служить миру во благо всего общества?

— Да, можно и так сформулировать.

Для Смысловой всё в этом мире было понятно: жизнь подчинялась строгим законам, четко делилась на черное и белое, как у Фонвизина (и, конечно, как у Фонвизина, все в то же время было совсем не так однозначно, как того бы хотелось). Играющие за зло не всегда получали по заслугам, а играющие за добро не всегда вознаграждались, зато обладали чистой совестью. Эти незамысловатые рамки принципов жизни они и сделала апартаментами для своего неспокойного по природе ума. Подобное мировоззрение было свойственно для людей, выросших в таких условиях, как она.

В конце девятнадцатого века ее родственники по отцовской линии жили в своем имении под Москвой, но после революции, когда красные одержали победу, выжившие женщины собрали маленьких детей и уехали в Вязьму. Там пережили обе войны, со временем потеряли всех детей и внуков, кроме одного мальчика. Этим мальчиком был Александр Смыслов, отец Наташи. Он выучился на преподавателя истории в Смоленском университете, женился на своей однокурснице Елене Анатольевне Барановой и переехал вместе с молодой женой в Вязьму, где стал преподавать историю в общеобразовательной школе. После десяти лет брака у них родилась дочь, а еще через шесть лет сын. Наташа и ее брат росли в спокойствии и безопасности, как и хотели родители. Наташа обладала выдающимся умом, отец рассчитывал на то, что она станет заниматься исследовательской деятельностью, напишет научные труды и защитит докторскую, но дочь твердо решила работать в школе, даже предложение преподавать на кафедре литературы девятнадцатого века она отклонила и с благословения родителей переехала в Смоленск, чтобы преподавать в школе русский язык и литературу.

Когда Страхов предложил переехать в его квартиру, Наташа долго сомневалась и хотела отказаться, но обстоятельства подтолкнули ее к переезду. Она оставила большую часть вещей в доме двоюродной тети, которая жила на окраине города в частном доме, и переехала к Жене. Состояние квартиры оставляло желать лучшего, и Наташа, получив статус хозяйки дома, занялась ремонтом. Она разобрала старую хозяйскую стенку, перекрасила доски в белый цвет и собрала шкаф, потом сорвала пёстрые обои с нелепым цветочным принтом и отдала неуклюжий угловой диван в соседнюю квартиру. Выровняла стены шпатлевкой и покрасила их в светло-серый цвет, выбрала диван на ножках темно-синего цвета и купила несколько напольных высоких ламп, чтобы смягчить свет. Постелила мягкий ковер с длинным ворсом в гостиную и поставила открытый стеллаж для домашней библиотеки. После того, как гостиная была готова, она принялась за спальню. Сначала она отдала в детский дом всю мебель, которая там стояла, купила большую кровать, застелила белоснежным хлопковым бельем и поставила в другой угол комнаты рабочий стол. Заказала для кухни кремовый гарнитур со столешницей из темного дерева, на стол поставила пышный букет сухоцветов в прозрачно-голубой вазе и фарфоровую черную тарелку с зелеными яблоками.

Вся работа заняла у нее около двух месяцев, она почти не позволяла Жене вмешиваться в процесс, так что он только спонсировал мероприятие. Когда ремонт был закончен, они позвали родных и друзей на новоселье. В небольшой квартире на Фрунзе собралось шестнадцать человек: приехали двоюродные тетя и дядя и их дочь с мужем, родители Наташи, ее младший брат, Валентина Валерьевна и Виталий Егорович, Лиза, друг семьи Страховых Алексей Иванович Беловодов, Вова и его родители, Денис и Лена, школьная подруга Наташи. Вечер всем был хорош: гости много смеялись, благодарили хозяев за приглашение, желали им счастья и любви, рассказывали грустные и смешные истории из жизни. Но все оборвалось, когда Наташа заметила стоящего на балконе Вову и своего тогда двадцати двухлетнего брата, курящими наркотические вещества. Она пришла в ярость, вытолкала Измайлова за дверь, отправила родителей с братом в больницу, а всех остальных гостей попросила оставить их с Женей наедине. Они впервые поссорились так, что старый профессор, узнав о серьезной размолвке между влюбленными, искусно навел обоих на мысли о собственной неправоте. Остыв и прислушавшись к словам профессора, молодые люди извинились друг перед другом, а затем перед Анной Викторовной и Андреем Сергеевичем. Однако проблема осталась нерешенной, а только переболевшей. Наташа все ещё считала влияние школьного друга пагубным, а Женя не мог и не собирался разрушать свою дружбу с Измайловым. Они продолжили жить в неопределенности, предпочитали не вспоминать об этом случае без необходимости и избегали совместных встреч с Вовой.

Первая ссора за долгое время, да еще и при таких обстоятельствах стала для Наташи большим стрессом, который она могла пережить, только погрузившись в работу. Она отвечала на вопросы учеников и, сама не осознавая того, хотела, чтобы вопросы, на которые у нее есть ответы, не заканчивались, потому что, когда они закончатся, перед ней встанут такие вопросы, ответы на которые она не совсем не знает.

Класс опустел, она собрала свои вещи, разложила тетради с проверенными работами в три ровные стопки и поставила их на краю стола, затем убрала ручки и карандаши в органайзер, достала из верхнего ящика ключ от класса и, еще раз окинув быстрым взглядом кабинет, закрыла за собой дверь. В коридоре Наташа встретила одного из своих учеников, который ходил к ней на занятия по подготовке к экзаменам. Паренек невысокого роста с квадратной головой, темным волосом и редкими черными усиками над верхней губой стоял напротив кабинета Натальи Александровны и ждал, когда она освободится.

— Егор, здравствуй! — радостно приветствовала ученика Наташа.

— Здравствуйте, Наталья Александровна, — сказал Егор, набросил на себя куртку и, бойко прихрамывая, вместе с учителем пошел вниз по лестнице, к выходу.

— Почему ты так поздно в школе, и что с ногой? — с тревогой в голосе спросила Наташа.

— Ногу потянул, ерунда, — отмахнулся он и сказал вкрадчиво, — Я вас ждал. Хотел у вас кое-что спросить.