Старуха шустро проковыляла к ним, схватила Чернаву за руки.
– Милая, ну фто ты как, фдалась тебе эта фила?
– А тебе нет?! Не хочется стать сильнее?
– Это не та фила, фто угодна госпофе. Не та.
Ежи тяжело дышал. Его трясло, и в затихающем шуме, обратившемся уже в шёпот, он не различал ничего. Страх сковал его тело, и только одна мысль колотилась в висках: ведьма могла убить его. Легко, одним взмахом руки.
«Создатель, сохрани!»
– Драган, возьми! – выкрикнул Стжежимир. Он покачнулся, едва не упав.
Черноволосый чародей забрал сокола и запер в клетке. Стжежимир осторожно положил опустошённый шар обратно в ларец и присел прямо на пол, закрыл обессиленно глаза. Пальцы его дрожали, он дышал тяжело и хрипло. Наконец он открыл глаза и посмотрел на Милоша.
Сокол повалился на бок. Птичье тело задрожало, редкие перья зашуршали по грязному дну. Он запищал жалобно, испуганно и ударил клювом по решётке, пытаясь выбраться из клетки.
– Стжежимир! – воскликнула Веся. – Он умирает, помоги…
– Тише, дура, а то прогоню.
Веся прикрыла рот ладошкой, на глазах у неё выступили слёзы.
Ежи прошёл вперёд на негнущихся ногах, пытаясь разглядеть в свете лучины, что случилось с Милошем. Разум его помутился, вокруг стоял туман. Он разглядывал сокола, но ничего не видел. Пахло гарью, потом и дерьмом. Было зябко и душно. Было страшно и больно. В клетке среди грязи трепыхался сокол, но Ежи не мог ничего понять, он только видел беспорядочный комок из перьев и грязи.
Вся чародейская сила путэры ушла на Милоша, но он так и остался птицей. Неужели не помогло? Ежи прищурился, присел, чтобы лучше рассмотреть.
Стжежимир оттолкнул его нетерпеливо и вздохнул с облегчением:
– Действует.
Огнём горели глаза сокола, а чёрная гниль слезала, и на её месте тут же росла новая кожа, сквозь которую стремительно пробивался пух.
– Сколько силы, – в отчаянии выдохнула Чернава. – Всё сгинуло ради одного…
– Он этот сосуд достал – его и сила, – оборвал ведьму Стжежимир. – А ты и без путэры можешь дел натворить, грех жаловаться.
Ведьма стрельнула в целителя злыми глазами.