Милош помнил. Теперь да.

Стжежимир приехал через два дня, когда стало ясно, что оборачиваться человеком у Милоша выходило только ночью. При свете солнца он по-прежнему оставался соколом и сидел в клетке, но сознание его постепенно крепло.

Он легче стал узнавать Ежи и Весю, хотя каждый раз после обращения смотрел на них как будто в первый раз. И всё-таки память возвращалась, а человеческое тело становилось сильнее соколиного духа.

– Будешь свежее мясо? – Стжежимир протянул ему кусок курицы, он сочился кровью.

Милош с трудом сдержался, чтобы не облизнуться.

– Нет.

Старуха Здислава негромко усмехнулась и вырвала из рук целителя мясо, продолжая нарезать его для ужина.

Стжежимир испытывал Милоша, проверял, чей разум был сильнее: человеческий или соколиный.

– Я предупреждал тебя, что такое может случиться, – покачал он головой. – С оборотнями вечно что-то не то. Но ты не слушал.

– Я не слушал, – согласился Милош.

Стжежимир скосил на него недовольный взгляд. Он привык к вечным спорам и почти никогда не видел ученика таким смирным.

– Расскажи побольше о ведьме с мельницы. Я хочу понять, что за чары она на тебя наложила.

Ежи беззвучно ругнулся из своего угла. От одного упоминания Дары у него кривилось лицо.

Веся, хлопотавшая у печи, чуть не выронила ухват из рук. Она оглянулась на них пугливо, пристыженно и притворившись, будто не слышала ничего, поставила ухват в угол и принялась ворошить угли. Огонь зафырчал, разгораясь ярче, но девушка продолжила орудовать кочергой, не зная, куда ещё деть себя от волнения.

– Она сказала мне, что не колдовала ни разу, – осторожно ответил Милош. – У неё был дар, но слабый, неразвитый. Не думаю, что она врала.

Врала. Каждым словом, каждым жестом. Она обманула его, как мальчишку. Провела, прокляла, заперла в собственном теле. В глупом птичьем теле. Милош так гордился своими крыльями, так любил парить над землёй, быть лёгким, свободным. А Дара всё это вывернула наизнанку, изуродовала и поломала.

– Успокойся, – Стжежимир положил ладонь на его руку.

Из-под кожи пробились соколиные перья. Милош стиснул зубы, останавливая превращение. Тело свела судорога, и он изогнулся, выдохнув тяжело.

– Кто мог научить её такому проклятию?

Привести мысли в порядок получилось непросто. Они путались между собой, как нитки клубка, с которым играл котёнок. Долгая дорога из Совина. Ративские земли. Фарадалы. Наконец, деревни Заречье и Мирная, что стояли на краю Великого леса. Дочка мельника на берегу реки. Нагая, яркая. Огонёк в её груди сверкал для Милоша издалека. Он смотрел, заворожённый светом. Он так давно не видел чародейского пламени ни в ком, кроме своего учителя. И это было прекрасно.