Как хотелось мне что-нибудь ему сказать…

— Знаете, я в Ленинграде родился.

— Тогда вовсе земляк. — Матрос похлопал меня по плечу. — Часом не с Выборгской?

— Не знаю, — смутился я. — Меня совсем маленького увезли.

— У меня братан такой, как ты. В седьмом классе. На Васильевском острове. Слыхал про такой?

Промелькнула в утреннем тумане сложенная из камней мыза, промаячили крылья ветряной мельницы, гряда валунов, и снова побежал вдоль дороги подстриженный ельник. Покачивались висевшие под верхней полкой бескозырки, проплывала за мутным вагонным стеклом Эстония. Нагнувшись, сосед достал из-под сиденья гармонь, растянул меха. Трехрядка охнула и вздохнула долгим вздохом.

негромко спел морячок и, глядя в окно, задумался.

Он был для меня севастопольским матросом Кошкой, геройским моряком с «Варяга», балтийцем из Кронштадта, фильм о котором я смотрел недавно.

— Вас как зовут?

Оторвавшись от своих мыслей, он повернулся ко мне:

— Дмитрием.

— А меня Димой.

Полоски тельняшки в вырезе его широкого воротника рябели как морские волны.

— Школу кончу — пойду в военно-морское училище.

Он уже весело посмотрел на меня, развел гармонь, но не стал играть, а поставил возле моего ранца.

— А я в школе зоологию любил. Учительница хорошая, доходчиво рассказывала.

— А у нас по истории преподаватель хороший. — Я помолчал. — Вы куда едете?

— Да все по дороге.

— Товарищ, — сказал я. Хотелось назвать его Дмитрием, но я стеснялся. — Товарищ… Если можно, дайте мне, пожалуйста, красную звездочку.

Красноармейские звездочки носили теперь многие ребята.