Ничего не ответив на его выпад, я на негнущихся ногах направилась к воротам парка. Дорога из серой каменной плитки пробегала мимо дерева, у которого так удобно расположился помятый Джош. Он следил за мной взглядом, но ничего не предпринимал. А я, вскользь глянув на него, приподняла оскорблено голову и пнула носом туфельки в ногу.

Вскрикнув, Джош проглотил ругательства и принялся подниматься. Уморительное зрелище! Его конечности утратили гибкость, как и мои, поэтому все движения и вздохи вызывали здоровый смех и умиление одновременно. Продолжая свое неуклюжее шествие к выходу в реальный мир, прочь из пестрых зарослей, где время будто загустело, я смеялась. Громко и от души. Подволакивая ногу, Джош плелся следом. Поравнявшись со мной у ворот и окинув небрежным взором от макушки до пят, злорадно хихикнул. Улыбка сползла с моего лица.

— Похоже, у тебя птичье гнездо на голове. С дерево упало или ты три часа в салоне красоты укладку делала?

Я испуганно ощупала свою шевелюру под жизнерадостный смех Джоша. Со ссадиной на лбу, кровоточащей царапиной на щеке и взъерошенными волосами, торчащими вверх, как после удара током, он выглядел невероятно счастливым. И почему мне так хотелось стереть эту улыбочку с лица кулаком….

Джош резко оборвал смех и с напускной серьезностью поинтересовался:

— Откуда столько агрессии в твоих глазах, Эшли? — и поцокал осуждающе языком.

— Советую умерить пыл, или я пройдусь своей изящной тонкой ручкой по твоей гнусной физиономии, — прорычала я.

Джош не обратил внимания на мою резкость и продолжил веселиться:

— На тебя без слез не взглянешь! Я бы на твоем месте поспешил домой дворами, избегал бы людных мест, иначе прохожие растрогаются и карманы вывернут.

— Себя-то видел? — окрысилась я. — Я с тобой по одной стороне улицы не пойду!