У нас была прекрасная переводчица, русская женщина лет сорока – сорока пяти, Галина Гонсалес (по мужу). Эта милая дама добросовестно и на редкость достоверно переводила все, что говорили ее подопечные. Она так хорошо знала испанский не только потому, что жила в Испании, но и потому, что в СССР работала профессиональным переводчиком, а после замужества переехала в Испанию.
Борис Николаевич выступил перед участниками конференции с докладом о политических событиях, происходящих в Советском Союзе. Ельцин откровенно и довольно резко говорил о неспособности существующего руководства страны пойти дальше лакировки гнилой системы (пресловутый «социализм с человеческим лицом»).
– Очевидна близорукость нашего руководства, его леность и нерешительность; мы постоянно запаздываем и отстаем от своего времени. В такой стране, как Россия, надо действовать решительно, быстро и не оглядываться назад.
Во многих испанских газетах его тогда окрестили «буревестником перестройки».
После конференции 29 апреля мы вылетали в столицу Каталонии Барселону. День предстоял очень длинный и тяжелый.
Когда Ельцин увидел небольшой шестиместный винтокрылый самолет, то удивленно спросил пилота:
– Машина как, надежная?
– Что вы, господин Ельцин, – заверил пилот. – Самый надежный самолет этого класса. За двадцать лет эксплуатации подобных самолетов в небе Испании – ни одного инцидента. Бьются сегодня эти огромные реактивные монстры, а наш самолет очень надежный, – повторил он, – может сесть даже на грунтовый аэродром при одном работающем двигателе.
– Ну, ладно, это хорошо, тогда полетели, как говорят, с Богом. Но учтите, что со мной происходят иногда очень странные и неожиданные вещи, – полушутя предупредил пилотов Борис Николаевич.
Половину пути все вспоминали мою свадьбу, как Борис Николаевич очаровал мою тещу – Татьяну Николаевну, как галантно танцевал со всеми дамами.
– Хитрый у нас Ярошенко. Всё говорил: меня интересует только политика, экономика, какая там личная жизнь. И вот вам, пожалуйста, сумел на такой красавице жениться, – смеялся Ельцин. – Когда в ресторане нас всех увидела ваша Оксана, наверняка с ужасом подумала: «Ну, вот, вместо свадьбы сейчас будет внеочередное заседание Межрегиональной депутатской группы».
– Точно, вы просто экстрасенс, Борис Николаевич. Накануне свадьбы, увидев список моих приглашенных, она мне сказала примерно то же самое. А мой тесть – деятель культуры, Владимир Владимирович – вообще схватился за голову: «Какая свадьба? Куда мы попали? Ну хоть сегодня без политики… А то все тосты будут за демократию, за реформы, за рыночную экономику».
– Вы так танцуете, Борис Николаевич, что, наверное, не одно женское сердце разбили…
– Нет, мне всю жизнь только одно сердце надо было завоевывать.
И это – чистейшая правда. Мы неоднократно встречались семьями. В отношениях с женой у Ельцина отсутствовала показушность. Деликатная, мудрая Наина Иосифовна всегда при посторонних называла его по имени-отчеству. Природная интеллигентность во многом способствовала сохранению их по-настоящему глубокой любви и уважению друг к другу. Нам с Оксаной Наина Иосифовна очень нравилась, видно было, что она одновременно является семейным стержнем и громоотводом… Удивительная женщина.
– Да и в ЗАГСе забавно получилось, – вспомнил Борис Николаевич.
Действительно, когда в обычном городском загсе появился Борис Николаевич, вспомнилась немая сцена из гоголевского «Ревизора». Все работники ЗАГСа – перепуганные, ошалевшие от такого визита – подумали, что это его очередная неожиданная строгая проверка, и побежали разыскивать директора.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, – пытался успокоить их Ельцин. – Я здесь как частное лицо, с друзьями. Надо вот этого товарища как следует женить, – кивнул он в мою сторону.
Через некоторое время после свадьбы и возвращения из командировки на улице Неждановой в храме Воскресения на Успенском Вражке состоялось наше венчание. Молодой священник отец Владимир, совершавший это таинство, удивился нашей смелости:
– А партбилет и высокую должность вы не боитесь потерять, господин депутат? Такого раньше не бывало.