На рабочем месте Лариса появилась в задумчивости: никак не шёл у неё из ума Депов с его многозначительными намёками, от чего пропадала прелесть вчерашнего свидания. Но царившая вокруг редакционная сутолока быстро вернула в привычный ритм. Не поднимаясь к себе, она сразу же прошла в секретарскую – узнать итог переговоров Лизетты с Тришем.
Вешкина будто её поджидала, встала и поманила к своему монитору:
– Глянь, Лебедева, как я твою информацию вылизала.
Лариса просмотрела и осталась довольна редакторскими правками – материал от них заиграл как-то по-другому. Что ни говори, умеет Лизетта работать с текстами! Полунамёками и полуутверждениями эта небольшая по объёму информация исподволь вела читателя к неизбежным вопросам. Например, отчего в оценках вроде бы ясного и юридически вполне чётко обрисованного преступления на самом деле кроется много сомнительного? Почему же так, для чего нужно, кому на руку?..
– А что Триш, Елизавета Григорьевна? Согласился на это?
– На твоё счастье, Боре сейчас не до нас. Он ещё позавчера улетел в Арабские Эмираты. Там международная выставка вооружений, его включили в состав делегации от нашего города. Типа должен же кто-то врать про успехи отечественного танкостроения. Будет пузо греть в Дубае как минимум неделю, – даже в отношении высшего начальства Вешкина не отличалась особой почтительностью.
– Свезло шефу…За себя вас оставил?
– Хотел, но я не далась. На старости лет что-то не тянет в чужие сани садиться. На Сокольского приказ подписан.
Лариса несколько секунд сглатывала новость, чувствуя, как по коже вдруг побежали нетерпеливые мурашки. Потом тихо спросила:
– Елизавета Григорьевна, а если в отсутствие шефа пустить в номер Кротову?
– Лебедева, ты совсем спятила? Да нам за эту чёртову семейку мэрия голову скрутит! – взорвалась было ответсекретарша. Но вдруг осеклась, искоса, пряча чертовщинку в глазах, глянула на Ларису. – Хотя…
Лизетта на миг задумалась, потом, как саблей, махнула рукой:
– А что случится то? Триша не выгонят, только нервы потреплют. Газету не закроют – вот бы из-за каждого неугодного слова стали прессу закрывать! Сокольскому, конечно, прилетит. Но ведь это не ему запрещали публиковаться, а тебе. И если Романыч согласится… Я бы на его месте попробовала. Лично мне на своём веку не однажды приходилось плевать на разные запреты, и ни разу не пожалела об этом! А потом ещё и в благодарностях купалась. Иди, решай. А я пока твою инфу на вёрстку отдам.
Через три минуты Лариса уже сидела у Сокольского в знаменитом кресле для приемов. Андрей Романович высился перед ней своим могучим торсом. Сегодня он был одет в темно-синий джемпер плотной вязки, который очень шёл к его атлетической фигуре и тёмным вьющимся волосам. Лариса ни с того, ни с сего подумала о многочисленных адюльтерах Андрея: наверное, лучше всего ему удавались сердечные победы именно в этом наряде.
– Ну, что опять не так в вашем неугомонном королевстве?
– Скажи, Андрей, тебе Триш СПЕЦИАЛЬНО говорил, что нельзя публиковать материал Кротовой? Вот специально-специально?
– Лорик, не темни. В чём дело?
– Давай опубликуем Крота, пока шеф в отпуске, а?
Сокольский обалдело уставился на неё. Не давая Романычу вставить возражения, Лариса затараторила:
– Триш просто перестраховался! Просто решил подложиться, когда из прокуратуры пришло одно смешное письмецо. Ваня Горланов разослал по редакциям свою дурацкую просьбишку: типа, чтобы газеты не слишком пугали людей убийством в бочках, то бишь заткнулись до его полного раскрытия. Но сейчас-то уже кое-что прояснилось! Сама прокуратура релиз по Кротову выкатила. Я только что сдала Лизетте материал из суда, можешь посмотреть. Как было бы к месту следом за этим и жёнушкины откровения обнародовать. Давай, а?