Ряды приверженцев Крота повскакивали со своих мест и угрожающе заулюлюкали:
– Нарываешься, Дьякон?
– Сам ты умышленный пидор!
– А на судью, что же, и управы не найдётся?
– За что так нашего папаню?
– Или тебе мало занесли? Так мы добавим!
Оставшиеся в зале чиновные господа тоже злобно уставились на судью, молча по-гусиному вытягивая шеи из воротничков. Длинным сизым носом недовольно сопел и гособвинитель. При такой разблюдовке он оставался в накладе – его работа, за которую был обещан приличный гонорар, шла насмарку. Кое-кто из публики, не стесняясь, громко возмущался отступлением судьи от неких предварительных договорённостей. И только в лицах родственников убитых проступила надежда.
Дьяконов, втянув голову в сутулые плечи, покорно глотал оскорбления в свой адрес, и даже не пытался унять гвалт. Видя такую реакцию начальства, и приставы не спешили прикрыть даже особо рьяные глотки. Помощник обломал свой карандашик, истошным трезвоном только усугубляя общую сумятицу. Пускай, пускай кротовские оглоеды спустят пары. Как любит приговаривать друг Востряков, будет им и белка, будет и свисток.
Долго не унимавшийся шум всё же несколько поутих, судья продолжил свой спич. Он по-прежнему не глядел в сторону недовольных, держа на мушке одного Макарина:
– Как следует из материалов дела, показаний подсудимого и допрошенных в судебном заседании свидетелей, Кротов ИМЕЛ прямой умысел на лишение жизни Евгения Гаврилова и Вениамина Васенёва. Поэтому действия последних не могли вызвать у обвиняемого внезапно возникшего душевного волнения. В связи с этими и другими фактами, открывшимися в ходе судебного расследования, суд принимает решение…
Дьяконов сделал очередную томительную театральную паузу, дожидаясь воцарения полного спокойствия.
Да, валидольный нынче выдался спектакль! – раздражённо думала Лариса. – Этого Дьяконова самое время усаживать в особое судейское кресло! Она как-то вычитала у Геродота, как один древнегреческий царёк, уличивший судью во взятках, велел его казнить. А из кожи несчастного нарезать ремней и сплести сиденье для нового кресла – чтобы всяк, в него садящийся, помнил, чем чревато для судей мздоимство. По иронии судьбы, первым кресло опробовал сын казнённого…
Она перевела взгляд на разом напрягшихся матрон. Неужели этот слуга слуг народа не выполнит заказ и впрямь попятится от аффекта? Что-то на этого судейского мало похоже. Наверняка у него в рукаве припрятаны какие-нибудь хитрые фишки!
–…Определением городского Зауральского суда уголовное дело по обвинению Кротова Валерия Андреевича по ст.107 направить для производства дополнительного расследования для перепредъявления обвинения Кротову на более тяжкое…
Вот оно! Вместо честного приговора перепасовал дело на допрасследование! Отыграл так, чтобы и нашим, и вашим, и ихним. Хитрая бестия! Небось, весь перерыв искал эту лазейку!
Между тем, зал взорвался воплями с ещё большим остервенением. Братки взревели так, словно тут шёл их сходняк. Уже без оглядки на женщин, подростков и представителей власти они на чём свет поносили суд, всё судопроизводство страны и мира вообще, и конкретного судью Дьяконова в частности. Неслась такая похабщина, какой гражданам тех лет, ещё не свыкшимся с публичным русским матом, в присутственном месте слышать не доводилось.
Среди бурлящего потока словесной грязи Ларисе было отвратно, но и смешно. Какой же фантазией должны обладать люди, не умеющие толком связать и трёх обычных слов, чтобы изобретать подобные фиоритуры! Интересно, каково купаться в этакой жиже интеллигенту Депову?
К её удивлению, Александр Павлович, пунцовый, как рак, с растрепавшейся причёской, съехавшим набок галстуком и каким-то опрокинутым лицом, тоже что-то злобно бормотал, пристукивая по столу кулаком. По губам было видно, что чувство своего глубокого неудовлетворения он выражает на том же сленге, что и кротовские выползки.
Перехватив взгляд Лебедевой, он и вовсе сплюнул и отвернулся. Будто именно Лариса была виной неудачи в последнем акте срежиссированного им спектакля. Подозревала она, что его безукоризненная утончённость и рафинированность – умело пристроенная маска! А настоящий Депов – вот он, теперешний, такой же гадкий и пошлый, как его клиенты-людоеды?
То, что произошло следом, не могло и пригрезиться беснующейся братии, как и остальным участникам и зрителям процесса. Когда, наконец, удалось пригасить волеизъявление распоясавшихся масс, ледяным ушатом опрокинулась на зал коренная фраза Валентина Григорьевича: