– Однако, господа!!! Однако ввиду положительных характеристик, данных обвиняемому в ходе этого судебного следствия, а также наличия на его иждивении трёх несовершеннолетних детей и дочери-студентки, суд находит возможным на период дополнительного расследования вплоть до перепредъявления обвинения освободить Кротова из-под стражи. Прямо здесь, в зале суда. Назначить ему меру пресечения в виде подписки о невыезде.
Лебедева не верила своим ушам. Крота – на волю?! Как можно отпускать этого зверюгу?! Вместо приговора, к которому подводил весь ход рассмотрения, нате получите какое-то определение и подписку о невыезде! Этот Дьяконов, совсем он, что-ли, не понимает, чего воротит? Какое освобождение из-под стражи, какая подписка? Сам ведь, судья грёбаный, перед всем залом заявил, что считает правильным присудить Кротову за мерзкие его дела срок, положенный преднамеренному двойному убийце. А в результате – шагайте по-здорову, Валерий Андреевич, на сытные домашние харчи…
После оглашения определения никто, кроме адвокатов, сразу и не понял, ЧТО стоит за этой юридической казуистикой. Смысл произошедшего стал доходить до участников заседания, когда глухо лязгнул замок, и Валерий Кротов, ухмыляясь во всю щербатую акулью пасть, выплыл в зал из решётчатого закутка. Ещё секунд тридцать он развинченно вытанцовывал в сторону своих присных в полной тишине, пока кто-то из братков не гаркнул:
– Андреич, ёпт, да тебя что, и вправду – того?
Орава кожанов облепила Крота, как рой навозных мух. Они снова оглушительно матерились, теперь уже во ликование, дёргали и пощипывали вольноотпущенного, нежно долбили кулаками по лопаткам, наперебой протягивали цыгарки. Кто-то закричал:
– Качать его, качать!!!
Десятки рук уже изготовились, чтобы подбросить к потолку храма юстиции освобождённого героя, если бы не приставы, оттеснившие разошедшихся хмельных «мух» к дверям. Мол, только не здесь! За пределами здания делайте что хотите.
Кротов едва высвободился из лап чересчур эмоциональной братвы. Но стремился он отнюдь не к детям. О дочерях, которые никак не могли пробиться к нему, чудный папаня и думать забыл. Так потом и уехал, не перебросившись с девчонками даже парой слов. При взгляде на них Ларису кольнула жалость: несмышлёные, ещё не понимают, какого отца им Бог подсуропил.
Победно поглядывая по сторонам и одёргивая замызганный по камерам канареечный прикид, Валера ждал приветствий от более солидной публики.
Первым, конечно же, оказался Депов. И опять Лариса не узнавала Александра Павловича. Его недавнее отчаяние по поводу проигранной партии сменилось ликованием пятилетнего именинника. Лицо всё ещё алело, но это уже был румянец безудержной радости. Откинув привычную чопорность, Депов мял и тряс грязную руку своего клиента. Временами он панибратски приобнимал Крота за плечики и нашёптывал на ушко нечто такое, от чего тот расплывался в довольной улыбке.
Счастливый защитник между делом бросал победные взгляды и на Ларису. Даже он, многознающий и прозорливый потомственный юрист, не чаял, сколь удачно может обернуться это дельце. Отговаривал Лору, упрашивал, лебезил, подкладывая под себя соломку. А вышло, что её настырность как раз и помогла выполнить программу, на которой настаивали покровители Крота. Лариса и этот Витёк – кажется, сынок судьи – не желая того, вытолкнули дело на самый выгодный для убийцы путь. По крайней мере, в настоящее время. И наша взяла, адвокат! Добыли-таки свободу!
Подтянулись и другие доброжелатели. Солидные дяди в пиджаках хлопали Крота по плечам, жали потные ладони. Кое-кто, изображая чувства, пошвыркивал носом и даже пускал слезу. Один невзрачный гражданин с гигантской золотой цепью на шее и столь же циклопическим «роллексом» на запястье даже полез было лобызаться.
Прямо тебе народный герой, праведник гонимый! Лариса с горечью и отвращением наблюдала за происходящим. И с какого барсика этакие восторги? Будто не преступника в ожидании следующего судебного раунда отправляли на подписку, а гранд-персону – в космос.
Она всё ещё стояла рядом с матронами, не решаясь покинуть убитых случившимся женщин. Васенёва с момента оглашения определения беспрестанно тихо рыдала, а железобетонная Венецкая хотя и крепилась, губы и руки её предательски прыгали. В конце концов, и она не выдержала: грузно рухнув в кресло, неожиданно тоненько, с подвывом, запричитала:
– Ну всё, теперь всё!
Адвокат Виталий залопотал было что-то про кассации и апелляции, но Анна Сергеевна его не слушала:
– Ударится Крот в бега, ищи потом ветра в поле! Не будут наши мальчики отмыты, не будут отомщены! Не будут… Не будут…
Так она озвучила главный итог суда, о котором знал и думал сейчас каждый из присутствующих в зале. Вывернулся Крот, ушёл!
Васенёва жалобно завыла в тон ей. Потом затихла и стала заваливаться вперёд. Виталий едва успел подхватить падающую без чувств Светлану Васильевну. Почти одновременно вырубилась и Венецкая. Обступившие родственники засуетились, не зная, что предпринять. Лариса выбежала в холл, спросила у дежурившего здесь пристава, откуда можно вызвать неотложку. Получив спрятанный под конторкой телефон, набрала 03. Скорая прибыла вовремя: у Венецкой начинались судороги. Врачи второй бригады увезли в стационар Васенёву.
Вслед смертельно подкошенным старухам неслось циничное: