Ной отвечает на мои вопросы, не успеваю я их озвучить.
– Увидимся, – обещает он, молниеносно проведя пальцами по моему запястью. Его прикосновение как свежий ветер; я дрожу, словно от поцелуя.
На урок французского я прихожу, чувствуя себя самым настоящим везунчиком.
– Хорошо провел выходные? – спрашивает Джони, едва я усаживаюсь перед ней.
– Прекрасно, – отвечаю я.
– Извини, что не звонила. Я была с Чаком.
«Конечно, как же иначе».
На подробности у Джони нет времени: миссис Каплански начинает спрягать французские глаголы. По правилам школы наш разговор переходит в кратко-записочную фазу.
«Мы с Чаком ездили на тренировочное поле для гольфа. Я хотела на мини-гольф, но Чак сказал, что это для слабаков. Он учил меня делать свинг и вскоре стал называть меня своей восемнадцатой лункой. Потом он повез меня ужинать в классное место и держался очень мило. Попробовал даже заказать нам выпивку, но официантка подняла его на смех. Чака это взбесило, но я его успокоила. А ты встречался со своим красавчиком?»
«Да, мы с Ноем провели вместе субботу. Было клево. Он мне очень нравится».
«Хочу сочных подробностей».
«Сегодня на завтрак я пил сок “Тропикана”. Без мякоти».
«Я не об этом. Ладно, шифруйся на здоровье. Можно подумать, я что-то от тебя скрываю. Кстати, Тед начал меня доставать. Нас с Чаком это очень расстраивает».
«В каком смысле доставать?»
«В таком смысле, что он постоянно мне звонит и приезжает к моему дому. Однажды явился, когда я была с Чаком, и Чак едва не поколотил его. В таком смысле, что неужели Тед не понимает? Мы с ним расстались. Рас-ста-лись».
«Наверное, ему больно», – пишу я и на миг вспоминаю Кайла.
«Ага, поэтому он делает больно МНЕ. А заодно и Чаку».
В этот момент миссис Каплански объявляет внеплановую контрольную. Мы со стоном убираем все со столов. У миссис Каплански необъяснимая привычка заставлять нас переводить на французский фразы, которые мы никогда-никогда не употребим на родном языке.