– Ты хочешь развестись?

Аннегрета чуть не поперхнулась тортом с безе. Она с доктором Кюсснером сидела в битком набитом пивном ресторане «Хаусберг Шенке» за городом. Они приехали на машине Кюсснера, так как Аннегрета и слышать не хотела о том, чтобы в свободное время пройти на шаг больше необходимого. На столе стояли кофейные чашки, кофейник и две тарелки с тортом, хотя доктор к сладкому относился прохладно. За соседними столами хныкали и чавкали дети, ворковали парочки, плавились от жары и жажды туристы. Кипела воскресная жизнь, а Аннегрета как окаменела. Кюсснер внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Я уже несколько раз говорил с Ингрид. Мне кажется, она начинает свыкаться с этой мыслью. Она с детьми останется в нашем доме. Ты знаешь, я никогда не любил этот ужасный город. И он становится все ужаснее. У меня есть возможность взять практику в Висбадене. Чудесный старый дом в стиле модерн с большим садом. Приличный район, цивилизованные жители. Славные дети, доброжелательные родители. Я хочу жить и работать там вместе с тобой.

Аннегрета дожевала, проглотила, отложила вилку и встала.

– Прости, я ненадолго отлучусь.

Она прошла между столами и стульями в сумрачный зал, где сидели только пожилые гости, бежавшие от солнца. Указатель «К туалету» вел по непроветриваемому коридору через маленький дворик и по длинной лестнице в подвал. В туалете было три кабинки, одна из которых, по счастью, оказалась свободна. Аннегрета зашла и подняла крышку унитаза. Короткий спазм, и ее вырвало недожеванным безе и сливками. Она дернула цепочку, зашумела вода, но безе все плавало наверху. Аннегрета еще раз дернула за цепочку. Однако белые крошки болтались в воде, как миниатюрные айсберги. Из соседней кабинки вышла женщина.

– Я могу вам помочь?

– Нет, спасибо.

Посмотревшись в грязное зеркало, Аннегрета вытерла рот носовым платком, достала из сумочки слишком яркую оранжевую помаду, обвела губы и принялась начесывать волосы. Она долго ковырялась ручкой расчески в волосах. Наконец опустила руку.

Оставшийся наверху Хартмут Кюсснер ни о чем не сожалел. Он боялся этого разговора чуть ли не больше, чем объяснения с женой. А вдруг, когда он нарисует Аннегрете их совместное будущее, у него возникнет чувство, что этого не нужно было делать? Но вышло иначе. Наоборот. Когда вернулась Аннегрета – яркая помада, белые волосы, имевшие еще более ватный вид, чем обычно, толстая, воинственная в своем весеннем платье с крупными цветами и при этом с таким испуганным, неуверенным взглядом, – он понял, что любит ее. Что хочет заботиться о ней, ухаживать за ней до конца своих дней. Аннегрета села и тут же опять начала есть торт. Набив рот, она сказала:

– Прости. Ты совершил ошибку, Хартмут. Я никуда с тобой не поеду.

– Висбаден, район Бирштадт.

– Не имеет значения. И жить с тобой я не буду. Я никогда этого от тебя не скрывала. У нас просто роман.

– Да, ты всегда это говорила. Но мне все равно.

Аннегрета подняла взгляд и невольно улыбнулась этому незаметному, выглаженному человеку с лысиной на макушке, который проявил такую неожиданную силу. Она отложила вилку.

– У меня есть семья.

– В которой ты состаришься старой девой?

– Ну да, старой девой. – Аннегрета иронично скривила рот и сказала: – Я говорю «нет». И что вы теперь намерены делать, господин доктор Кюсснер? Похитить меня и запереть в подвале этого потрясающего дома в стиле модерн в районе Бирштадт города Висбаден?

Доктор Кюсснер достал из нагрудного кармана солнечные очки, которые Аннегрета еще не видела, и нацепил их на нос.

– Может быть.