И Ева вдруг вспомнила. Она маленькая. Все чешется. Комары искусали руки и ноги. Она стоит в обнесенном стеной саду и расчесывает себя до крови. В воздухе сладковатый запах гари. В саду высажена клумба с розами, кусты в полном цвету. Желтые и белые. Большая девочка в полосатом льняном платье стоит посреди клумбы и обрывает розам головки. Это Аннегрета, она смеется, и Ева смеется вместе с ней. Она тоже начинает обрывать цветы. Сначала трудно, но потом она понимает, как это делать. Девочки забрасывают друг друга цветами. На очереди бутоны. Вдруг Аннегрета замирает, таращится на что-то позади Евы, как кролик, выпрыгивает с клумбы, несется по саду и исчезает в кустах. Ева медленно оборачивается. Подходит женщина в халате, у нее лицо мыши, разозлившейся мыши. Она хватает Еву за локоть и дает ей звонкую пощечину. Еще одну, еще. И только тут Ева чувствует за запахом гари аромат роз. Ей четыре года.

В кирпичном доме с соломенной крышей и кованым числом 1868 над входной дверью Бригитта показала Еве ее маленькую комнату под крышей с покатым потолком, цветастыми занавесками, обоями в точечки и односпальной кроватью.

– Вы же еще не женаты, – слегка усмехнулась она и доверительно прибавила: – У Юргена просто не все дома, вообще-то это нормально.

И она пошла к мужу, которого совместными усилиями полусонного вывели из самолета, но который теперь совершенно проснулся и испуганно звал жену. Бригитта оставила дверь открытой. Из окна были видны дюны – незнакомо голые, поросшие красноватой травой. Между ними Ева рассмотрела полосу Северного моря, которое с этой стороны острова считалось диким и опасным. Юрген принес маленький чемодан Евы и подошел к ней. Она прильнула к нему, он обнял ее за плечи. Его сердце билось сильно, упруго, как будто он бежал.

– Юрген, пойдем на берег? Как ты думаешь, уже можно купаться?

– Прости, Ева, я еще должен посидеть с договорами. Мне сегодня нужно отправить их по телексу.

– В субботу?

Проигнорировав вопрос, Юрген отошел от Евы и сказал:

– Я рад, что ты приехала.

При этом он посмотрел на нее почти с негодованием.

– Юрген, а это не смешно с раздельными спальнями? Мы уже взрослые. И помолвлены.

– Я больше не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос. Увидимся позже.

Он вышел. Ева вспомнила, как он накануне заехал за ней в дом культуры. Стоял у машины и махал рукой, а заметив Давида, медленно опустил ее. Ева с Давидом беседовали, не глядя друг на друга, не дотрагиваясь друг до друга. И тем не менее Юрген, вероятно, почувствовал, что их связывает нечто ему неведомое. Ева видела, как в нем появилась неуверенность и печаль. А еще ревность. Но почему он стал таким недоступным? Юрген по-прежнему оставался для нее загадкой.

Ева пошла на море одна. В пеструю матерчатую сумку, которую дала ей Бригитта, она положила полотенце и белье. Купальник надела под платье. Стояла почти летняя погода. Пенились отдельные облачка, давила густая, тяжелая небесная синева. Пахло мелкими цветами, кто-то стрекотал в траве. Пройдя между высокими дюнами на берег, Ева сняла туфли. Колготки она не надевала и босиком побежала по песку к воде.

Она еще ни разу не видела такого широкого пляжа. Тут было немало людей, они сидели, лежали на песке, прыгали в набегавшие волны, некоторые даже бросались в воду, и тем не менее у Евы возникло такое чувство, будто она одна. Она остановилась и какое-то время смотрела, как набегают и откатываются назад волны. Вода поднималась, подступала, набирала высоту, наконец переворачивалась, с шумом обрушивалась и, блестя, уходила в песок.

Ее отец вырос на этом море. Он почему-то всегда рассказывал только о мертвых, об утопленниках, о жертвах, которых требовал «бледный Ганс». Об отцах своих одноклассников, рыбаках, которые как-то не вернулись с рыбной ловли, о двух соседских детях, которые заплыли слишком далеко. Один раз – Еве было пятнадцать лет – они отдыхали на Юсте. Дедушка Морской Волк к тому времени уже умер, и они жили у тети Эллен, сестры отца. За несколько дней до их приезда во время внезапного урагана затонул прогулочный корабль. Погибло восемь человек, всех нашли, кроме шестилетнего мальчика. Ева, которая очень любила купаться, не хотела заходить в воду. Она боялась, что ее кто-нибудь схватит в воде, что она напорется на этого мальчика, что его опухшее лицо выплывет к ней из волны. Отец тогда сказал, что это было бы не так уж и плохо. Что в таком случае родители смогут наконец похоронить своего сына. Еве стало стыдно, она ведь думала только о себе. Ее отец хороший человек.

Ева подходила все ближе к воде, пока ей первой волной не омыло ноги. Вода была холодная, как снег. Она решила не заходить в море, а прогуляться. Солнце обжигало лицо. Пройдя довольно большое расстояние по берегу, Ева свернула наугад в дюны и двинулась по кроличьей тропе. Ей нравилось идти по лунному пейзажу. Но вдруг она с испугом заметила в темной траве дюн светлое неподвижное тело, рядом второе, потом еще одно, еще. Почти как трупы, только они шевелились. Это были люди, загоравшие нагишом. Ева замерла, смущенно развернувшись, пошла обратно к морю и почти сразу же наткнулась на еще одного человека, который взбегал по дюнам. С него капала вода, а детородный орган болтался во все стороны. Еве стало жарко от смущения, она прикрыла глаза рукой и, спотыкаясь, прошла мимо.

Бригитта накрывала в гостиной ужин. Из широкого окна позади стола открывался вид на дюны и море. Низкий потолок подпирали темные балки. В выложенном красным кирпичом камине, внутри черном от сажи, горел слабый огонь – не для тепла, так как в доме имелось центральное отопление, а для настроения.

Запыхавшаяся Ева, войдя в комнату, какое-то время молча смотрела на хозяйку дома. Бригитта подняла на Еву вопросительный взгляд: «Что случилось?» Та полусмущенно-полувесело, запинаясь, рассказала, что там, на берегу, загорают люди без одежды и купальных костюмов. Бригитта только отмахнулась и продолжила расставлять тарелки. Ну да, конечно, это такая новая мода. К счастью, если не хочешь, раздеваться необязательно. Вот, например, Роми Шнайдер, актриса, Ева, несомненно, ее знает. Так вот, она была здесь всего один раз и заявила, что это ужасно. В каждой волне по голой попе. Ева и Бригитта посмотрели друг на друга и рассмеялись.

В этот момент в гостиную вошел Вальтер Шоорман. Он был в пижаме, открывавшей ввалившуюся грудь, а в руках держал рубашку, с которой, очевидно, не мог справиться. Только вблизи Ева рассмотрела бледно-красные полосы, сеткой покрывавшие его плечи.