Было два часа пополудни, когда Шайгельдинов вышел из здания районного отделения. Он чувствовал себя несколько уставшим после длительного обсуждения мероприятий, разработанных Николаевым с участием Галиева и затем согласованных с подполковником Игидовым. Многое еще надо было сделать, чтобы получить точный и исчерпывающий ответ на вопрос, что же замышляют Базыбековы?..

Изменники Родины, покушавшиеся на жизнь советских людей, за границей обогатившиеся благодаря сотрудничеству с гоминьдановской контрразведкой, — вдруг бросили все и, не боясь уголовной ответственности за совершенные ранее преступления, явились в составе большой группы на советскую пограничную заставу. Зачем?..

Зияш Шайгельдинов шел найти на многолюдном рынке базарного «директора» Жапека Юсупова, поговорить о его работе и, если создастся взаимопонимание, — и о поведении Базыбековых. О Юсупове районное отделение знало многое. Местный житель, он еще в довоенное время подпал под влияние контрабандистов, уходил с ними в Синьцзян, но прожил там недолго, впал в нищету и, спасаясь от гибели, возвратился на родину. Чекисты рассчитывали на то, что его раскаяние было искренним. И не ошиблись.

Вскоре последовал обусловленный телефонный звонок Шайгельдинова, а спустя четверть часа Галиев с Николаевым прибыли в местный клуб, где им предоставили свободную комнату.

Галиев еще не прикрыл за собой дверь, а Жапек уже вытянулся во весь небольшой рост. Николаев тотчас же представил его себе на базаре среди торгующих людей и подумал, что там только такой расторопный и сможет поспеть. Вскоре Юсупов убедил их в этом. Он назвал всех или почти всех завсегдатаев рынка, рассказал, кто из них чем промышляет, и массу других житейских подробностей.

— За два дня торговли, — продолжал рассказывать Жапек, — конечно, из-под полы, Орха сбыл лично, как сам хвалился мне, двести банок консервов из конины. Говорил, что завтра снова поедет в Алма-Ату и привезет еще. У них не переводится и свежее мясо. Ноха нет-нет, да и «купит» старую корову или два-три барашка. Другого чужого он ничего не берет, а вот к скоту неравнодушен.

Юсупов помолчал немного, изучающе посмотрел на дверь и единственное окно и заговорил снова, но теперь уже тихим голосом:

— Там на третьем участке, как на новом выселке, они сами себе хозяева. К ним частенько собираются на молитву верующие, большей частью одни перебежчики. Как-то пригласили и меня. Хотя я и давно этим грешил, они все же считают меня «своим»… Так там не столько молились, сколько говорили о том, что они здесь люди временные и Синьцзян забывать нельзя, что как только там «успокоят» повстанцев, надо возвращаться. В основном говорили об этом Орха Базыбеков и этот мулла. Языки у них обоих подвешены хорошо.

— Только Орха Базыбеков и Бахыт Талапбаев рассуждают так? — спросил Шайгельдинов.

— Нет. Несколько раз об этом говорили на рынке Орха и Ноха, Кенен Саурбеков.

С Бахытом Талапбаевым я лишь однажды встретился не у Базыбековых, а на западном берегу озера. Он там пас лошадей, а я возвращался с джайляу, от своего знакомого. Да, так вот, наедине Талапбаев признался, что сам не поехал бы в Советский Союз. Все из-за жены получилось, она поддалась агитации Орхи. А Бахыта он пригрозил убить, если откажется. И сдержал бы слово, потому что уже занимался такими делами по приказу кунанжуз. Теперь же все они, по обещанию Орхи, скоро уедут обратно. Что ждет их там?.. Растревожив себя воспоминаниями, Бахыт, помню, чуть было не заплакал, а потом, успокоившись, стал рассказывать о том, что сюда приехал еще один из Чекертов, торговец Кенен Саурбеков. «Мы, — говорит, — с семьями, а он взял с собой только жену, а дочь там осталась. Скучает, хотя и прибыл сюда значительно позже нас». Вечером лошади Базыбековых мигом домчали нас домой, — закончил свой рассказ Юсупов.

— А зачем им нужны лошади? Не пашут, не сеют и извозом не занимаются, разве что в гости ездить? — заметил Николаев.

— Так лошадей заимели и некоторые другие перебежчики — Умурзак Айдаров, Жанай Кадырбеков, Гали Кенжегалиев…

Называя имя и фамилию каждого, Жапек загибал пальцы левой руки. Потом, положив левую руку на колено, назвал еще двух перебежчиков и загнул два пальца на правой руке. Подумал и громко выкрикнул: — Да вот еще Дулат Кабылтаев! — Помолчал, и уже тихим вкрадчивым голосом:

— Наверное, весной, когда горные тропы освободятся от снега, можно будет скакать вдали от дорог и аулов, — черные глаза Жапека заискрились веселой хитринкой, он сдержанно рассмеялся.

Намек, высказанный Юсуповым, был понятен и подтверждал ранее возникшее у чекистов подозрение о том, что готовится нелегальный уход за кордон целой группы перебежчиков.

— Мы полагаем, вы осознаете всю важность нашей беседы с вами, — заключил Галиев, подавая руку Юсупову для прощания.

— Разумеется, — ответил Жапек и после короткой паузы добавил. — Я вам скажу, когда они соберутся уезжать.

— Так-то так, да ждать нам сообщения Юсупова нельзя, — начал Шайгельдинов, как только Жапек ушел. — Им ведь не впервой бегать через границу, так что и зимой могут решиться на этот шаг. По существу, у них все готово…

— Вот вопрос, — перебил его Галиев, — ныне там образовался Синьцзян-Уйгурский автономный район — СУАР. Так, говорят, теперь называется Восточный Туркестан. В этих условиях сомнительно, чтобы гоминьдановские сборщики налогов возвращались туда.